Константа
Шрифт:
«Это всё ты виноват!» – раздался громкий возглас из глубин разума, подозрительно похожий на его жену.
Евгений схватился рукой за голову, а другой опёрся о стену.
– Катя? – спросил он в пустоту, но никто не ответил.
Цепляясь за остатки расколовшегося разума, он направился на второй этаж. Каждый шаг отзывался острой болью, но только она позволяла немного задержать приближающийся ураган в его голове.
«Чудовище!»
Дверь в спальню Анны медленно распахнулась, открывая взору давно пустующую комнату. Всё было так, как при последнем посещении, только мебель успела покрыться толстым слоем пыли и постель не менялась уже очень давно. Даже книга с мифами и
За окном снова сверкнула молния, освещая небольшую фотографию в рамке, оставленную прямо на подоконнике.
«Папа, а мы скоро приедем?» – раздался скучающий детский голосок в голове Евгения.
«Ещё чуть-чуть, потерпи».
– Ещё чуть-чуть… – повторил за своими мыслями Евгений, хромая в направлении окна.
«Это ты должен был умереть!» – истеричный крик Кати ворвался в его разум.
Новиков перестал дышать, глядя на фотографию в толстой деревянной рамке, закрытую стеклом, откуда на него с теплотой смотрела курносая милая девочка и задорно улыбалась.
Ослепительно яркий свет встречной машины ворвался в его сознание. Ему казалось, что он отвлёкся всего на секунду. Автомобильный гудок слился с детским криком на заднем сидении, сильный удар и темнота, поглотившая тогда не только сознание Евгения, но и его душу.
Новиков резко вздрогнул, выпуская из рук фотографию. Рамка упала на паркетный пол и разбилась, искривляя улыбку ребёнка за россыпью мелких осколков.
– Нет, только не это, я не мог. Я не мог!
Евгений задыхался, он чувствовал, как тонет в пучине непреодолимого кошмара, который, наконец, разорвал оковы и вторгся потоком новых воспоминаний. Он начал пятиться от окна, совершенно позабыв о больной ноге. В его голове взорвался целый клубок эмоций, долго ждавший своего часа, он расплескался по мыслям плеядой новых страхов, переживаний и болезненных воспоминаний. Евгений выбежал из комнаты, но не знал, куда идти. Дом сдавливал его со всех сторон, вся жизнь давно стала тюрьмой, клеткой для его измученной и искалеченной души. Он наконец-то понял, что делал на встречной полосе, он должен был закончить начатое, исправить великую несправедливость, которая не давала ему жить.
– Анечка, прости меня, я не должен был тогда садиться за руль, не должен…
Из его глаз хлынули слёзы, и он медленно осел на пол, упираясь плечом в стену. Евгений чувствовал, что не может совладать с новыми эмоциями, они поработили его разум, мешали думать, он даже забывал, как дышать. Хватаясь руками за стены, Новиков встал на ноги и пошёл в комнату напротив, где раньше находилась спальня счастливой семьи. Там он уселся на пол, прислонившись спиной к кровати, и открыл тумбочку, стоящую рядом. Его ожидания оправдались: там осталась наполовину выпитая бутылка виски и… небольшой чёрный револьвер, нелегально добытый когда-то по старым адвокатским связям. Скорее, даже подарок от одного очень благодарного, но не слишком чистого на руку клиента. Евгений сначала потянулся за револьвером, взял его, ощутил вес и прохладный металл на коже, потом зачем-то проверил барабан. Заряжен… Евгений положил оружие обратно, взял бутылку виски, открутил крышку и залпом сделал несколько глотков.
Снова визг колёс в голове, пронзительный крик. Евгений выронил бутылку из рук, которая упала рядом с ним, обдавая содержимым по штанам. Его голова готова была взорваться от напряжения, а сердце вырваться из груди. Он не знал, куда сбежать от своих мыслей, да и не мог, они сводили его с ума. Он на секунду прикрыл глаза.
«Это ты должен был умереть!»
Евгений перестал дышать. Он открыл глаза и посмотрел на комнату сквозь темноту собственного разума. «Сегодня этот кошмар должен закончиться», – единственное, что промелькнуло в его голове, сквозь какофонию прочих мыслей, сумбурно мечущихся по всему разуму. Не до конца отдавая себе отчёт, он быстро схватил револьвер, приставил его к виску и, не раздумывая ни секунды, нажал на спусковой крючок.
#111
Тепло в этом году пришло слишком рано. На дворе было ещё начало мая, но воздух в последнюю неделю прогрелся до рекордных отметок, и в регионе установилась поистине июльская жара. Ласковое солнце уже с самого утра заливало улицы города и заглядывало в каждое окно, приглашая на приятную прогулку. Толпы устремились на работу, постепенно заполняя тротуары и дороги и наслаждаясь каждой минутой, что удавалось провести на улице. Город жил и кипел своей обычной жизнью, и только на одной из центральных улиц происходило что-то странное.
Необычайно жаркая и душная погода стала для Евгения сюрпризом, когда в новой яркой вспышке он пришёл в себя в центре оживлённого потока людей, спешащих по своим делам. Сначала его ослепил невероятно жгучий свет от солнца, потом ощутил потоки горячего ветра и тяжёлый удар от лавины ужасающих мыслей. Колесо сансары сделало очередной оборот, но сколько бы перерождений Евгений теперь ни испытывал, вся тяжесть деяний, все грехи, мысли, переживания росли как снежный ком и всюду следовали по пятам. Новиков почувствовал острую боль в виске, отдающую звоном в голове, жар по всему телу, растерянность и смятение. Он не знал, где находится на этот раз, но сотни людей обступали его со всех сторон, толкали вперёд и не позволяли остановиться. Словно в тумане он плыл в нескончаемом живом потоке, пока полностью не пришёл в себя, но в этот раз он помнил всё до того момента, когда тьма забрала его в царство тишины и покоя, откуда он совсем не желал возвращаться.
Евгений вцепился в волосы, чуть не выдрав их из головы, и завопил во всё горло, пробираясь из толпы на обочину тротуара. Прохожие вокруг него тут же бросились врассыпную, испугавшись неожиданного и жуткого крика. Новиков закрутился на месте, пытаясь осознать случившееся буквально пару минут назад. Он знал эту улицу очень хорошо, ведь именно по ней раньше ходил в скромный и маленький офис в центре города, когда только начинал свою адвокатскую карьеру. Или это было в другой жизни?
Его догнали другие, чуждые воспоминания, но он больше не хотел их слушать, поскольку в каждом витке жизни он встречал новые беды и несчастья, потери и разочарования, он больше не мог выносить такой тяжкий груз. Его разум сдался.
– Нет-нет, только не снова, молю, хватит, я больше не могу, – взывал Евгений к неизвестным силам, не обращая внимания на встревоженные взгляды прохожих.
Его психика окончательно надорвалась. Он упал на колени, уткнулся лицом в ладони и заплакал, как никогда прежде, а потом поднял взгляд к небу и закричал что было сил:
– Что тебе от меня нужно? Зачем?! – А потом снова уткнулся в ладони и сказал уже тихо: – Отпусти меня, я больше не хочу.
Евгений даже не знал, к кому обращены его мольбы, поскольку никогда не считал себя слишком религиозным человеком, но одно он знал точно: кто-то или что-то играет с его жизнью, заставляет страдать и проходить через все круги ада. Возможно, кому-то это доставляет удовольствие, нечто могущественному и всесильному, чему Евгений не мог подобрать иного слова, кроме как «Бог», поэтому он, совершенно не обдумывая свои слова, обратил их к безучастному голубому небу.
Вокруг начали появляться первые сердобольные прохожие, которые отделялись от общего потока, окружали Евгения и осторожно пытались поинтересоваться, не нужна ли ему помощь. В ответ он поднял на них полные слёз и красные от напряжения глаза, окинул всех ненавистным взглядом, а потом быстро вскочил на ноги, грубо растолкал людей рядом с собой и попытался сбежать подальше от всех.
– Идите к чёрту, оставьте меня в покое! – закричал он, размахивая руками.
– Эй, ты чего, осторожнее, – возмутился мужчина рядом с ним.