Константа
Шрифт:
– Тогда давай начнём издалека. Ты слышал что-нибудь про «эффект Манделы»?
– Что-то знакомое… – задумался Новиков.
– Его ещё называют ложной коллективной памятью, когда воспоминания огромного количества людей противоречат настоящим фактам. Всё началось с известного политика Нельсона Манделы. Почему-то многие были убеждены, что он давным-давно скончался в тюрьме. В обсуждениях они даже правдоподобно вспоминали выпуски новостей, где об этом сообщалось, какие-то подробности, а на самом деле он давно был выпущен из тюрьмы и дожил до преклонных лет. Позже начали находить и другие подобные свидетельства, когда в коллективной памяти отпечатывались искажённые события прошлого или которые вовсе не существовали в реальности. По крайней мере, в нашей, как считали некоторые. Естественно, что мистическое сознание людей сразу нашло этому объяснение в альтернативных Вселенных
– Точно, я об этом где-то слышал, только при чём тут Мандела и эти твои физики?
– Штейнмайер и Кунц не просто адепты теоретической физики, они большие сторонники квантовой теории поля. Проще говоря, они занимались исследованием особой незримой среды, которая равномерно заполняет собой всё пространство Вселенной. Раньше её было принято называть эфиром, но в какой-то момент от него трусливо отказались и долгое время считали, что вакуум представляет собой абсолютно пустое пространство. Со временем до учёных стала доходить вполне закономерная мысль, что волны не могут распространяться в пустоте, что для них нужна некая ненулевая среда. Но признать свою ошибку и вернуться к эфиру они не могли, это стало бы фатальным не только для карьеры любого учёного, но и приговором всему научному сообществу и их методологии. Поэтому они вновь стали стыдливо протаскивают в науку эфир, но уже под другими названиями, например в виде конденсата Хиггса. Впрочем, это лишнее, – опомнился Алексей. – Не забивай себе голову.
Евгений сморщился, насколько смог, демонстрируя степень своей вовлечённости в этот диалог.
– Я всё ещё не понимаю, в чём тут связь?
– Сейчас поймёшь. Такое поле, заполняющее собой всё пространство, очень неоднородно, точнее сказать, очень неспокойное, нестабильное. И в силу своего неустойчивого состояния постоянно порождает из себя элементарные частицы, точнее пару частиц-античастиц, которые сразу же взаимно уничтожаются. Их ещё называют виртуальными частицами. Чтобы было проще, представь себе огромный кипящий котёл, где на поверхности постоянно появляются пузырьки и тут же исчезают. Долгое время Штейнмайер и Кунц были поглощены изучением подобных квантовых флуктуаций, их волновали, как им казалось, фундаментальные вопросы всей человеческой истории: откуда берётся вещество? может ли оно быть порождено из ничего и исчезнуть в никуда? Но больше всего их волновала сущность самих квантовых флуктуаций: почему они возникают? что способно так сильно влиять на саму ткань мироздания? – Алексей на секунду задумался. – Может, ты когда-нибудь слышал про Рудовского?
– Хм, вроде это какой-то известный физик, да? – смутился своей внезапной догадке Евгений.
– Всё верно, Станислав Рудовский, только он больше не физик, а всемирно признанный гений математики. Хотя, безусловно, большую часть своих работ он посвятил именно вопросам механики и принципам функционирования мироздания. Возможно, ты даже слышал про Матрицу Рудовского? А вот Штейнмайер и Кунц слышали и являются её огромными поклонниками. Так называется теория Рудовского, которая гласит, что существует всеобщая матрица реальности, некая устойчивая всемирная структура, где каждая, даже самая элементарная, частичка находится во всеобщей, неограниченной взаимосвязи со всеми остальными. Они согласованы друг с другом и неразрывно связаны незримыми узами. Если следовать его идее, то любое расстройство этой невероятно устойчивой, крепкой, но и одновременно хрупкой структуры может вызвать непредсказуемые последствия для всего мироздания – от перестройки части матрицы до коллапса всего сущего. Как ты уже, наверное, понял, Рудовский попытался математически доказать и описать существование квантового, или эфирного, поля, вывести всеобщие законы, а также объяснить некоторые загадки физики. Например, квантовой запутанности, когда состояния отдельных частиц оказываются взаимозависимы и изменение одной ведёт к изменению всех, связанных с ней.
Евгений схватился за голову и жалостливо посмотрел на профессора-изувера.
– Алексей, к чему ты ведёшь? Рудовский, Штейн… как его там, зачем это всё?!
– Чтобы ты понял.
– Да я уже ничего не понимаю!
– А ты как хотел? Я предупреждал, будет непросто. Мы тут с тобой всё-таки мир спасаем, а не в игрушки играем, а мир – это очень сложная штука.
– Я уже даже не знаю, чего хотел, – раздосадованно взмахнул руками Евгений.
– Зато я знаю, прояви, пожалуйста, ещё чу-у-уточку терпения.
Максимов ущипнул пальцами воздух, демонстрируя степень необходимой выдержки, а потом по-доброму улыбнулся.
– Так вот, – продолжил он. – Наши бравые заграничные учёные искали решение всех загадок кипящего мироздания с помощью Матрицы Рудовского, когда их внимание привлёк популярный в то время эффект Манделы. Их сразу же не устроили объяснения этого явления всеобщим помешательством, и они углубились в поиск физических решений данной проблемы. По правде говоря, их умы зацепились тогда за популярную в народе теорию альтернативных вселенных, которой любили объяснять эффект Манделы всякие конспирологи. Учёные чувствовали, что решение именно этой загадки способно дать им ответы на все вопросы, обнажить саму суть Вселенной. И тогда они разработали теорию наложения, или наслоения реальности.
– Что, мы всё-таки пришли к параллельным вселенным? – усмехнулся Евгений.
– Не совсем, – уклончиво ответил Алексей. – Тут всё гораздо сложнее.
– Кто бы сомневался, – угрюмо пробурчал Евгений.
– Безусловно, никакая это не теория, а обычная гипотеза. Её доказательство очень слабое, скорее даже антинаучное, но многие современные лжеучёные почему-то любят объявлять свои изыскания готовыми теориями. Некоторые физики вообще сомневаются в наличии так называемых виртуальных частиц, поскольку их существование определяют лишь по косвенным фактам. Напомню, что флуктуацию квантового поля представляют как постоянное появление пары частиц и античастиц, которые моментально уничтожают друг друга, высвобождая при этом энергию, влияющую на остальные частицы вокруг. Представь, что ты увидел, как по водной глади пошли круги и кувшинки вокруг начали раскачиваться в такт. По характеру этих кругов ты сделал вывод, что кто-то бросил камень в воду, и даже можешь определить его размер и другие характеристики, вот только никто и никогда его не видел. А вот Штейнмайер и Кунц глубоко убеждены не только в существовании виртуальных частиц, но и пытались доказать это при помощи математики из Матрицы Рудовского. Но главное в их теории другое. – Алексея перекосило так, будто он сказал что-то очень мерзкое. – Они утверждают, что не все частицы и античастицы взаимно уничтожаются. По их расчётам, квантовое поле представляет собой не равномерную спокойную среду, и даже не кипящий котёл, а очень запутанную и многомерную структуру, где бушует настоящая буря из различных взаимодействий, которые могут успеть разорвать связь между частицей и античастицей, прежде чем те исчезнут. Тем самым будет создана новая крупица вещества буквально «из ничего», а точнее, вырван из бурлящей эфирной среды. При этом, учитывая скорость и неограниченность происходящих реакций, можно смело заявить, что такие процессы происходят постоянно и в огромных количествах. Но тут мы должны вспомнить о фундаментальном принципе Вселенной – законе развития.
– Диалектика, – подтвердил Новиков и сам удивился своему внезапному озарению.
Они переглянулись. После чего Евгений нахмурился, будто пытался вспомнить что-то давно забытое, утерянное под толщей прошедших жизней.
– Всё в мире подлежит безостановочному развитию от простого к сложному, бесконечному восхождению по спирали прогресса, – сказал он, с усилием вытаскивая слова из головы. – Созданные частицы не станут исключением. Они начнут создавать новые связи, образовывать всё более сложные элементы, тем самым ещё сильнее влияя на существующую структуру реальности.
– Ты знал! – воскликнул Алексей и даже подпрыгнул на месте от удивления и радости. – Чего же ты прикидывался?
Но Евгений не разделял его оптимизма и выглядел очень напуганным и потерянным. Он быстро вскочил с дивана, пытаясь отогнать странные мысли. С лица Алексея тут же сползла улыбка. Он настороженно подался вперёд и потянулся к Новикову, но тот отшатнулся как от огня.
– Евгений, всё в порядке? – забеспокоился Алексей.
– Не знаю, откуда эти воспоминания. Слова просто возникали в моей голове. Я думал, что помню все прошлые жизни, но ни в одной из них меня не интересовали подобные вещи. На секунду мне показалось, что я понимаю каждое твоё слово, – с горечью сказал Новиков, а потом смущённо отмахнулся: – Хотя неважно. Бывает. Видимо, какой-то побочный эффект.
– Бывает? – заинтересованно спросил Максимов. – Как часто? Наоборот, это очень важно, раз уж мы говорим об эффекте Манделы.
– Точно не помню, но я уже испытывал подобные ощущения.
– Может, в одной из жизней ты стал учёным или как-то был связан с наукой?
– Да брось, вряд ли. Где я и где наука? Я бы такое запомнил. В большинстве жизней я был обычным юристом или адвокатом, это край моей карьеры.
Алексей с подозрением прищурился, разглядывая Новикова, а потом посмотрел время на наручных часах.