Константин Киба. Дилогия
Шрифт:
— Отец японец. Мать русская.
— Понятно. На уроке запрещено ковыряться в зубах.
Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза.
— Без проблем, — вытаскиваю зубочистку, щелчком отправляю ее в урну.
— Так, всем сесть на свои места.
В класс заходит женщина. Она так обтянулась белой кожей в стиле «Черной Вдовы» (популярную фильмографию я тоже успел мельком изучить), что добрая мужская половина класса раскрывают рты. Седые волосы до плеч контрастируют с молодым лицом со шрамом вдоль носа — от щеки до щеки. Он ужасно красиво сочетается с образом дерзкой
В общем, затыкаются все. Кто-то даже дышать перестает. Я сажусь на свое место, оглядываю столы окружающих. Замечательно — без сумки только я.
— Меня зовут Элеонора. Можете звать меня мисс Элеонора или учитель. Назовете как-то по-другому, и я расстроюсь, — улыбается.
Да так, что все прекрасно понимают, что под «расстроюсь» не имеется в виду женская обида. Скорее мужские слезы тех, кто посмеет ее расстроить.
— Это ваше первое занятие. Ну или не для всех первое.
Несколько человек смотрят на меня.
— Смотреть на меня, когда я говорю, — улыбается Элеонора. — И записывать, когда я говорю. Поднимите руки, кто понял эти две простые истины?
Все поднимают. Ну и я, разумеется.
— В течение года мы будем изучать с вами основы сумматики. Я расскажу вам то, что вы ни расскажете никому. Да, это общеизвестные знания, но подача материала у каждой школы своя. Если мы узнаем, что вы записали урок на свои телефончики, вынесли из школы конспекты или просто пересказываете мои слова маме, то немедленно отстраним вас от учебы и заведем уголовное дело по статье двести восемьдесят три «Разглашение государственной тайны».
Староста поднимает руку. Элеонора кивает:
— Спрашивай. И да, меня можно перебивать только поднятой рукой. Но не факт, что мне будет на вас не наплевать.
Лика встает:
— Вы сказали — гостайна. Но о какой гостайне вы говорите, если у нас… ну… учатся иностранцы.
Лика краем глаза смотрит на узкоглазых на задних партах.
— Иностранные ученики не имеют права покидать российский кластер после обучения. Они остаются в своих кварталах до конца своих дней. И так устроены все школы по всему миру. Разумеется, мы понимаем, что «за бугор» информация, простите, сливается. Но стоимость обучения компенсирует этот маленький недостаток. Они знают, что мы одни из лучших. И просто зная, как отварить картошку, не сделают отличного пюре. И да, до пятого этажа магистратуры допускаются только граждане российского кластера и аристократы.
— Понятно… я поняла…
— Садись. А теперь к теме вопроса. История и основы сумматики — это детский сад. Даже объяснять не хочу.
Женщина кидает указку, разворачивается и уходит…
Класс затихает. Даже я вздергиваю бровь в удивлении.
Женщина опять разворачивается, поднимает указку.
— Шутка. Будьте неожиданными. Это мой личный совет. Итак, каждый из вас, надеюсь, знает, что такое сумма и откуда она взялась. Ой, да не смотрите вы на меня так. Конечно, вы не знаете…
Элеонора начинает рассказывать историю. Это занимает довольно много времени. Но к моему счастью, почти все это я уже
А вот тут интересно…
— …существует всего пять влиятельных коалиций. Вы о них знаете, но с программой обучения не поспоришь. Так что слушайте. И давайте не будем лицемерить, все мы называем их не коалициями, а кланами. Сейчас я расскажу вкратце, подробно разбирать каждый клан будем на других занятиях. Итак, у каждого свои особенности…
Женщина поворачивается к нам обтянутой в белое попой. И теперь мужской части тяжело смотреть на то, что Элеонора вырисовывает маркером на доске.
— Новус — выходцы из Северной и Южной Америки. Самый многочисленный клан. Демократы. Подмяли под себя технологическое преимущество в мире.
Учитель перемещает центр тяжести на левую ногу, отчего формы попы играют новыми красками.
Парни ахают, девушки осуждающе ворчат.
— Согласна, — кивает Элеонора, — Новус — он такой. А теперь Джунсиначи — это практически вся Азия. Последователи чистой крови, от чего их очень мало, но каждый член — могущественный одаренный. Удивительно, но слово «коррупция» для них страшный позор.
На очередное движение Элеоноры парни ёрзают на стульях.
— Филзели — с африканского континета. Самые немногочисленные и скрытные. Попасть в их ряды практически невозможно. Особенно нечерному. О их деятельности практически ничего неизвестно. Хотя кому я вру. Мне немного известно, но об этом я не расскажу.
Ученики переглядываются. В их глазах разочарование. Видимо они надеялись, что хоть в школе что-то узнают про этот клан. Я бы тоже с удовольствием послушал.
— Вельтешафт — европейское объединение. На сегодня главенствующий мировой клан. И аристократами могут называться только члены этого клана. Богатейшие люди мира, влиятельные политики. Пять лет назад они разнесли клан Новус за первенство в мире. Неудивительно, учитывая их особые… увлечения суммой. Но да ладно, об этом поговорим на отдельных занятиях.
На задних рядах слышатся смешки.
Элеонора замирает на месте. Поворачивает голову, смотрит на улыбающегося толстяка с родимым пятном на подбородке:
— Что ты сказал? — улыбается Элеонора.
Толстяк бледнеет. Я тихо хмыкаю. То, что он сказал мои уши уловили. А вот как это сделали уши Элеоноры, для меня секрет.
— Ничего. Я ничего не говорил…
— Говори громче, я не слышу. Ты мужчина или кто?
— Я ничего не говорил, учитель.
Элеонора поворачивается всем корпусом, медленно шагает в его сторону, цокает каблуками, улыбается.
— Если я дойду до тебя первее, чем ты сознаешься, что сказал… То прости… Но ты пожалеешь до конца обучения.
Шаг, второй.
Какая горячая женщина. Признаю, она даже меня немного впечатлила.
Толстяк скулит:
— Пожалуйста…
Еще шаг. Она совсем близко. Но ничего не говорит, только улыбается.
Толстяк встает, опрокидывая стул, закрывает глаза, визжит:
— Я сказал, что у вас клевая задница! Простите меня! Простите!
Еще шаг.
— Повтори дословно.