Константин Великий. Первый христианский император
Шрифт:
Есть некие указания на то, что его армия оставалась в состоянии боеготовности, поддерживая порядок на германской границе. Это не была задача первостепенной важности, однако приграничная война занимала армию без большой затраты человеческих и материальных ресурсов. Мы бы никогда не услышали о германской кампании 309 года, если бы она не оказалась связана с судьбой Максимиана. Сам Константин тем летом двинулся на север с большей частью маневренной армии.
Осенью в Арль перестали поступать известия от Константина. То ли Геркулий видел вещие сны, то ли у него были более весомые основания для умозаключений, но скорее всего, что он в очередной раз дал волю своему темпераменту и своему воображению. Он убедил себя, что Константин не возвращается слишком долго. В конце концов он решил,
Значит, Геркулий опять призван спасать мир, который слишком долго был лишен счастья иметь такого правителя, как он.
Нетрудно предсказать, чем кончилось дело. Геркулий, обуреваемый жаждой деятельности и благородного самопожертвования, бросился в водоворот событий. Он сразу же захватил казну в Арле. Очевидно, часть войска пошла за ним: он умел подчинять людей своей воле. Имея в своем распоряжении финансовые ресурсы Галлии и деньги для выплаты солдатам, он послал гонца сообщить Максенцию об изменении ситуации… Если бы его сведения и умозаключения были верными – то есть если бы Константин действительно пропал, – его поступок вошел бы в анналы истории как один из ярчайших примеров мудрости и дальновидности. В критической ситуации (а он считал ее именно таковой) он проявил все возможные добродетели, за исключением умения перепроверять полученную информацию.
Максимиан – к несчастью для него – ошибался. Константин вовсе не исчез. Человек, в свое время проскакавший без остановок от Никомедии до Булони, мог добраться от истоков Рейна до устья Роны быстрее, чем любой гонец, везущий известия о его прибытии; и в самый разгар своей доблестной деятельности по спасению Рима Геркулий с удивлением узнал о возвращении зятя. У него хватило времени только на то, чтобы спешно направиться в Марсель. Погоня преследовала его по пятам. Преследователи осадили город, но первая атака потерпела неудачу; лестницы у штурмующих оказались слишком коротки, и воины Максимиана смогли перевести дух и оглядеться.
Как только Константин услышал о действиях Максимиана, его маневренные войска выступили маршем с берегов Рейна к Соне, погрузившись на корабли в Шалоне, у Лиона свернули и, двигаясь вниз по течению Роны, приплыли в Арль. Марсель находился в 45 милях к юго-востоку. В городе Максимиан мог чувствовать себя в безопасности, поскольку маневренная армия не могла везти с собой громоздкие осадные приспособления… Он собирался держаться там до конца, поскольку до него с трудом, но все же стала доходить мысль, что мир вовсе не жаждет видеть его своим правителем. Однако в этот момент в дело вмешалась другая сила.
Воины, последовавшие за Максимианом, очевидно, сделали это из лучших побуждений. У них не было ни малейшего желания сражаться с Константином или оспаривать его власть. Просто они поверили, что он пропал или погиб. Его возвращение кардинальным образом изменило ситуацию. Взяв бразды правления в свои руки, военные быстро сдали город, а вместе с ним – и Максимиана Геркулия.
Хотя обвинения были очень серьезными, Константин тем не менее не забыл, что он женат на дочери Максимиана. К тому же он, вероятно, мог понять, что двигало Максимианом в его действиях. Он официально довел до сведения всех заинтересованных сторон, что у Максимиана нет ни власти, ни императорского статуса. А затем он лично довел до сведения старика некоторые истины, чего тот не смог ему простить. На этом дело и кончилось.
Однако для Максимиана никогда ничего не кончалось. Даже лишившись всех возможностей, он упрямо цеплялся за идею совершить переворот силами одного человека [26] . Если бы он придерживался своего плана, он, возможно, и добился бы успеха. Но он сделал ошибку, когда начал искать себе союзника и обратился к своей дочери Фаусте. Очевидно, он не заметил, что она вовсе не кипела от возмущения, слыша оскорбления, которыми наградил его ее муж. Идея Максимиана заключалась в том, что Фауста должна помочь ему в назначенную ночь проникнуть в комнату Константина. Тогда свершился бы переворот… Однако Фауста, очевидно, представляла себе будущее вовсе не так, как ее отец. Она предпочитала быть императрицей, а не дочерью императора и все рассказала Константину.
26
Эту историю рассказал Лактанций. Гиббон, однако, не верит в нее, скорее всего, потому, что он не хочет, чтобы у Константина было какое-то оправдание для казни Максимиана. Лактанций вращался в придворных кругах, и, вероятно, сам Константин рассказал ему данный эпизод.
Конечно, она могла бы и промолчать, но оценить нравственный выбор – не всегда простое дело. Если эта история правдива, то Максимиан был очень опасным человеком, и приходилось выбирать, и выбирать «или – или» – Максимиан или Константин. Тем не менее, слова Фаусты не приняли на веру.
Ловушка для Геркулия была расставлена со всей тщательностью. В назначенную ночь он в темноте тихо двинулся к спальне Константина. Охраны было меньше, чем обычно: Максимиан заговорил с воинами, назвал себя, и ему разрешили пройти – вероятно, он считал, что стоит только ему назвать свое имя – и солдаты с радостью ему подчинятся. Он добрался до комнаты. Тихо проскользнув внутрь, он вонзил кинжал в сердце лежавшей на кровати Константина фигуры. Нет никакого сомнения, что удар был точен. Переворот свершился.
Почти… Зажегся свет, дверь открылась, и Геркулий оказался в руках Константина и его стражников… Доказательство его вины было бесспорным. Человек на кровати оказался одним из дворцовых слуг; его судьба стала наглядным доказательством того, что было уготовано Константину. Ни ответов, ни оправданий не последовало.
Максимиану объявили, что он может выбрать способ, для того, чтобы расстаться с жизнью. Вряд ли он хотел что-то показать своим выбором; так или иначе, он повесился.
Наконец-то и для него что-то закончилось.
Что-то, но не все. Старый, преданный и одинокий, он заготовил орудие мести – свой собственный характер, переданный Фаусте… В свое время это семя дало ростки… Мы еще увидим, к чему это привело.
Смерть Максимиана означала конец эпохи. Смена эпох надвигалась медленно, но неумолимо. Первый из преследователей христиан трагически закончил свою жизнь. Второй, Гомерий, сошел со сцены полутора годами позже. Созданная Диоклетианом схема тетрархии развалилась.
После встречи в Карнунте Галерий начал осознавать, что он проиграл: его политика не могла быть воплощена в жизнь, а реальная власть перешла в руки его противников. Все началось тем вечером, когда он лег спать, позволив Константину бежать из дворца в Никомедию… Его последние годы погружены во мрак. Он проводил время, отвоевывая заброшенные земли в Паннонии, и очень много пил… В результате у Зверя стало сдавать здоровье. Он умер от какой-то ужасной формы рака или от гангрены. Христиане увидели в этом второй пример того, что ожидает всех преследователей христиан.
Незадолго до своей смерти в апреле он встретился с Константином и Лицинием, чтобы поставить подпись под эдиктом о веротерпимости, согласно которому христиан больше нельзя было наказывать за их религиозные убеждения. Он добавил к нему просьбу о том, чтобы христиане молились за него, за себя и за благополучие государства. [27]
Имя Максимина Дазы не стоит под этим эдиктом, однако некоторое время спустя городские власти в его провинциях получили указание прекратить любые действия, направленные против христиан. Многие христиане были выпущены из тюрем, поскольку именно в провинциях Максимина христиан преследовали особенно жестоко.
27
Просьба вовсе не означала, что Галерия тревожила его судьба или судьба государства, суть требования заключалась в том, чтобы христиане добровольно отдавали дань уважения государству (как в язычестве имелся ритуал курения благовоний божественному монарху). Они не возражали, при условии, что им разрешат самим выбрать форму и способ этого обряда. Подобный обычай соблюдается до сих пор, по крайней мере в Южной и Западной Европе.