Константин Великий. Первый христианский император
Шрифт:
Конечно, Галерия было в чем упрекнуть. Он, казалось, полагал, что титул августа дает ему право демонстрировать все неизменные качества человеческой натуры. Он прекрасно знал, что граждане Рима недовольны тем, что административным центром империи стал Милан. Французское правительство, пожелай оно покинуть Париж и обосноваться где-нибудь в Лионе и Марселе, или английское правительство, решившее переехать из Вестминстера в Ливерпуль, столкнулись бы с меньшими препятствиями, чем Диоклетиан, когда он сделал Милан новой столицей западной империи. Галерию следовало в такой ситуации проявить, по крайней мере, такт; к несчастью, это качество было одним из тех, которые Галерий никогда не выказывал. Он выбрал именно этот момент, чтобы ввести в действие чрезвычайно жесткую систему налогообложения в Италии. В течение
Две силы способствовали тому, что общее недовольство переросло в целенаправленные действия. Одной из них была преторианская гвардия, когда-то самая влиятельная сила в империи, ныне стоящая перед перспективой стать просто имперской полицией. Однако умение и мужество, привнесенные в римское восстание этой силой, дали реальные плоды благодаря влиянию христианской церкви.
Император Север, изо всех сил спешивший в Рим, принес трагичные и зловещие новости. В свое время Галерий обеспечил себе беспрекословное повиновение своих непосредственных подчиненных, назначая на эти должности заведомо слабых людей, и теперь был достаточно безрассуден, чтобы послать одного из этих слабаков в Италию с армией ветеранов, которая до этого находилась под личным командованием Максимиана. Реальность угрозы заставила Максимиана лично возглавить армию; и, как только он сделал это, сразу стала видна разница между крашеной фанерой и закаленным металлом. Кем бы ни был старый Максимиан, он не был ни дураком, ни хлюпиком. Большая часть войска перешла на его сторону, и Север поспешно отступил в Равенну. После того как воины наорались до хрипоты, приветствуя старика Геркулия, армия окружила Равенну и Север оказался в осаде.
В Арле Константин и его люди наблюдали за происходящим; никто не мог сказать, выльется ли все это в комедию или трагедию.
Расположенную на берегу моря, окруженную болотами Равенну практически невозможно было взять обычными способами атаки. Было трудно даже подобраться к стенам, а для того, чтобы помешать осажденным получать припасы и пополнение через море, требовался большой флот, которого у Максимиана не было. Но хотя стены Равенны были крепки, ум Севера был слаб. Старый Геркулий умел чувствовать слабые места противника, и, видимо, хитроумные итальянцы подсказали ему, как выбить Севера из Равенны.
Максимиан направил в город посланцев, которые официально вели обычные дипломатические переговоры, но при этом «по-дружески» раскрыли Северу ужасную правду о том, что он предан своими сторонниками… Весьма показательно, что Север с легкостью поверил в это. И столь же легко он поверил слову Максимиана, когда тот поклялся сохранить ему жизнь, если он сдаст Равенну и откажется от притязаний на империю… Естественно, он сдал Равенну… Галерий в немом изумлении наблюдал, как оружие, на силу которого он рассчитывал, сломалось в его руках. Должно быть, Константин и его воины немало посмеялись над этой ситуацией. Пока что все происходящее действительно смотрелось как комедия.
Падение Равенны было событием исторической важности. Если бы Север продержался немного дольше, иллирийская армия, направлявшаяся в Италию под командованием самого Галерия, вероятно, сняла бы осаду с Равенны, разбила Максимиана и захватила бы Рим. Но все случилось иначе. В Италии Галерий столкнулся с очень сложной ситуацией. Гарнизоны всех главных крепостей были полностью укомплектованы и приготовились к бою. Максимиан, по своему обыкновению, дрался за каждую пядь земли со всем своим умением и энергией. Ко времени, когда Галерий (расположивший свой штаб в Фане), дошел до Нарна, находившегося на дороге, ведущей в Рим, стало очевидно, что, если не будет достигнут какой-то компромисс, иллирийская армия с легкостью пожертвует своим командующим. В этих обстоятельствах Галерий оказался на удивление сговорчивым. Он начал переговоры и пообещал, что в случае мирного соглашения Максенций получит больше, чем в случае сражения до победного конца. Когда все его предложения были отвергнуты, он выказал редкостное для него благоразумие и поспешно отступил. Только его стараниями это отступление
Однако эта неудача Галерия не означала его полного краха. Его власть и сила по-прежнему были при нем. Он предложил организовать вторую встречу. Хотя только его собственная политика сделала такую встречу необходимой. Но теперь требовалось решать вопрос на официальном уровне. Мастерским дипломатическим ходом он вынудил Диоклетиана оставить свое затворничество и присутствовать на совещании в качестве председателя. Стороны встретились в Карнунте. Италию представлял Максимиан.
Совещание в Карнунте оказалось более успешным, чем некоторые современные его аналоги. Последним и, возможно, самым выдающимся успехом Диоклетиана на дипломатическом поприще стало то, что он убедил Максимиана во второй раз уйти в отставку и удалиться от всех дел. Нам не дано знать, как ему это удалось. Мы можем только гадать, дрогнул ли Максимиан под воздействием возвышенных речей Иовия, или его убедили аргументы, или он понял, что подобный шаг – в его собственных интересах. Единственное, в чем мы можем быть уверены, это в том, что решающими доводами были не призывы к благоразумию и не угроза грядущих неприятностей.
Успех Галерия не ограничился этим. Гарантии безопасности, данные Максимианом Северу, не были исполнены Максенцием, который позволил бывшему императору самому выбрать себе смерть. В Карнунте Максенций был лишен права наследовать императорскую корону, и законным преемником Севера был назначен Валерий Лициниан Лициний.
Каким бы впечатляющим ни был успех Галерия на совещании, у него имелся один недостаток, который часто являлся роковым для всех договоров, – принятые решения не могли быть воплощены в жизнь. В Риме Максенций не проявил ни малейшего желания выйти из игры. В Арле Константин и его сторонники, вероятно, еще более широко улыбались, наблюдая за этой откровенной комедией… Максимиан, освободившись от гипнотического влияния своего старого друга и соратника, по-видимому, не мог понять, как это он вообще согласился уйти в отставку и не поддерживать притязаний своего сына. В итоге он направился в Галлию и встретился с Константином.
Этот поступок свидетельствует о том, что он начал понимать необходимость союза западных провинций, если их властители хотят отстоять свои права. Константин был согласен с этим выводом – по крайней мере, настолько, что пошел навстречу предложениям Максимиана. В любом случае договор, который они заключали, был договором о совместной защите; а плоды их совместной борьбы должны были достаться тому, кто сумеет их взять. Максимиан был опытным, удачливым и уверенным в себе человеком. Вероятно, он не ожидал больших трудностей для себя при дележе добычи.
Соглашение было скреплено брачным союзом Константина и Фаусты, дочери Максимиана. Свадьба состоялась в Арле в декабре, месяц спустя после встречи в Карнунте. Этот брак, который во многом определил судьбу Константина и всей Европы, для Константина не был первым. Он уже был раньше женат – но не имел детей от этого брака, хотя у него был сын от его любовницы Минервины. Однако только его женитьба на Фаусте позволила ему войти в тот социальный слой, к которому принадлежал его отец. Он женился на дочери императора… Максимиан, который был вовсе не против того, чтобы иметь зятем императора, публично и торжественно признал Константина августом.
Без сомнения, Максимиан был полностью уверен в своей правоте. Возможно, ему даже не пришло в голову, что кто-то может возражать против его действий. Однако, как оказалось, Максенций был категорически против. И у него имелась на то причина. Максимиан часто действовал под влиянием минуты. Он организовал итальянское восстание и возвел своего сына на императорский престол, но потом, не посоветовавшись с сыном, ушел в отставку и не воспрепятствовал отстранению Максенция. Затем он заключил союз с Константином и провозгласил его августом… Простой перечень его действий в хронологическом порядке позволяет понять, что у Максенция имелись серьезные основания быть недовольным. Максимиан действовал крайне непоследовательно и совершенно не считался с желаниями и интересами других людей.