Константин Великий. Сим победиши
Шрифт:
Максимина охватили сомнения. Он, храбрый воин и прославленный военачальник, собирался зарезать спящего, ничего не подозревающего человека, пусть тот и был его врагом. Взгляд скользнул чуть выше, остановился на изголовье кровати, украшенном орнаментом из слоновой кости в виде дремавшего льва. Максимин тут же испытал азарт. Он почувствовал себя отважным охотником, подбирающимся к спящему зверю. Если лев проснется прежде, чем ему будет нанесен смертельный удар, то хищник разорвет охотника на куски.
Максимин вытащил из-за пояса кинжал и двинулся к императорскому ложу, но Фауста
– Я люблю тебя, отец, – прошептала она.
В последний раз Фауста проявляла к нему такую нежность, когда была совсем маленькой. Он замер, сердце защемило. Обнявшись, они не решались заглянуть друг другу в глаза. Если бы дочь попросила его сейчас развернуться и уйти, Максимин подчинился бы. Но она отпустила его руку и отошла в темный угол. Несколько мгновений он стоял неподвижно, дыша глубоко и часто, затем, встав на цыпочки, сделал пару шагов в сторону Константина. Однако нервы не выдержали. Издав воинственный клич, он бросился на зятя, демонстрируя завидную для своих лет прыть. Максимин навалился на врага всем телом и всадил ему кинжал между ребер, тут же вынул и ударил вновь. Покрывало стало мокрым от крови.
Максимин с легкостью подавил попытки противника скинуть его с себя. Победа досталась ему гораздо проще, чем он себе представлял.
«Щенок, куда тебе со мной тягаться?!» – подумал тесть, ликуя под жалобные стоны жертвы.
Он нанес третий удар. Убедившись, что кинжал вошел как можно глубже, Максимин провернул его и резко вытащил. Жертва затихла, ее тело обмякло. Фауста, до этого момента наблюдавшая за отцом как завороженная, закрыла лицо руками и зарыдала. Максимин торжествующе оскалился. Послышался топот множества ног и бряцанье металла. В опочивальню ворвались стражники с факелами в руках.
– Константин мертв! – крикнул им Максимин, не в силах совладать с радостным возбуждением. – Теперь я ваш император!
Стража расступилась, вперед вышел высокий широкоплечий мужчина, весь облик которого дышал силой и здоровьем. Его силуэт и походка показались Геркулию до боли знакомыми. Но кто это? Максимин никак не мог сообразить. И вот в свете факелов он разглядел белые, как лен, волосы, высокий лоб, длинные мускулистые руки, правильные, энергичные черты лица, решительный подбородок, тяжелые брови и глаза… эти большие светло-голубые глаза с едва заметным ледяным блеском. Такие глаза были только у одного человека!
Максимин выронил кинжал и попятился. Перед ним стоял цезарь Галлии и Британии, сын Констанция Хлора – император Флавий Валерий Константин. Вид у него был спокойный и мрачный. Максимин мог бы схватить окровавленный кинжал и броситься на Константина, стражники не успели бы помешать, но он, не находя в себе сил, застыл как вкопанный.
– Уберите труп преступника, – сказал Константин, взглянув на императорское ложе, с которого стекали темные струйки крови. – Казнь свершилась.
Двое солдат завернули лежавший на кровати труп в покрывало и вынесли его из опочивальни. Тут Максимин понял, как легко был обманут, словно глупый мальчишка.
– Изменщица! – прохрипел он, уставившись на Фаусту. – Как ты смела? Предать отца, главу рода!
Сжав кулаки, Максимин шагнул в сторону дочери, но Константин дал знак стражникам, и те схватили его.
– Валерий Геркулий Максимин, я обвиняю тебя в покушении на жизнь императора, – объявил Константин. – Заприте его в темнице!
Максимин не предпринял даже слабой попытки сопротивления, осунулся и понурил голову. Державшие его под руки стражники со стороны казались не конвойными, ведущими в камеру преступника, а заботливыми охранниками, помогавшими пожилому человеку.
Константин с супругой остались в комнате одни. Она тихо плакала, опустившись на пол. Он взял ее ладони в свои и бережно притянул Фаусту к себе. Не находя слов утешения, Константин молча обнимал ее и гладил по волосам.
– Что теперь с ним будет? – слабым голосом спросила она.
– Префект претория займется его делом. Я буду свидетелем, окровавленный кинжал и труп преступника – доказательствами. – Пояснять, какое наказание ждет виновного в покушении на императора, не было необходимости. – Я не могу его снова простить. Он был готов убить меня, ты сама видела. Если бы он не попросил у тебя помощи, а поджидал меня где-нибудь, возможно, ему улыбнулась бы удача.
– Прошу… Пожалуйста, – с трудом пробормотала Фауста.
– Успокойся, – прошептал Константин. – Я исполню любую твою просьбу. Я в долгу перед тобой.
Он думал, что супруга будет умолять его сохранить отцу жизнь. Но она, к его немалому удивлению, попросила об ином.
– Не надо суда, такого позора отец не вынесет. Позволь ему покончить с собой. Только не унижай… Пожалуйста…
Сказав это, Фауста залилась слезами.
– Хорошо, будет так, как ты просишь, – пообещал Константин.
За дверьми опочивальни их ожидали Карпилия и Олимпия, личные рабыни Фаусты. Константин передал супругу в их заботливые руки.
– Подготовьте для императрицы покои на верхнем этаже. Проследите, чтобы ей было хорошо, и не отходите ни на мгновение.
– Будет исполнено, о Божественный, – поклонились служанки.
Ночь выдалась бессонной и утомительной. Константин спустился в свой кабинет на нижнем этаже. Он работал там до утра, разбирая донесения военачальников и магистратов. Как только занялась заря, он велел принести крепкую веревку. Связав петлю, император вышел из дворца и в сопровождении стражников направился в городскую темницу Трира.
Холодный каменный пол в камере Максимина застелили коврами, вместо грубой подстилки поставили кровать с мягкой периной и подушками, набитыми гусиным пухом. Завтрак принесли из дворцовой кухни. А вот со зловонной сыростью, мучившей старые кости Максимина, ничего сделать не смогли, да и лампадки, которые должны были разгонять мрак, давали больше копоти, чем света.
Константин оставил стражу снаружи. Прежде чем войти к Максимину, он распорядился, чтобы заключенных из соседних камер перегнали в другое крыло. По лицу тестя не пробежало даже тени удивления, когда Константин, подойдя к его камере, отпер дверь и вошел внутрь. Максимин смотрел в пол.