Константин Заслонов
Шрифт:
— А склад в Будрине придется сжечь, — иного выхода нет! — продолжал секретарь райкома. — С Межевым расквитаться легко: в деревне, что против совхоза, стоит только полицейский пост в десять человек. А вот в Будрине — сложнее. Там на охране склада — целый гарнизон, сорок полицаев с четырьмя пулеметами. Склад обнесен колючей проволокой. И на вышке — часовой с пулеметом. Надо хорошенько обдумать, как сделать. В лоб ведь не возьмешь. Ну, да, впрочем, мне вас этому не учить, —
— Уничтожим! Враги нашим зерном не воспользуются! — сдвинул брови Заслонов.
— Вот это на ближайшее время… А там получим указания центра. Конечно, попрежнему ведите наблюдения за фашистскими перевозками по железной дороге.
— Мы, Иван Тарасович, постараемся с о к р а т и т ь эти перевозки! — улыбнулся Заслонов.
— Тем лучше! Начало уже положено, — я знаю. Итак, товарищи, укрепляйтесь, растите и держите с нами связь! Я буду рядом с вами, в отряде товарища Лойко, — закончил Ларионов поднимаясь.
V
Марья Павловна охотно отправилась в Межево к брату — выяснить обстановку и обо всем договориться.
Она принесла самые точные подробные сведения.
Директором в «земском хозяйстве», как оккупанты называли совхоз, служил бывший торговец из Орши. Оружие у него, вероятно, есть но вряд ли он окажет сопротивление. Муки в хозяйстве много. Полицейский пост, который стоит в соседней деревне, ночью никуда не показывает носа. Телефонной связи у директора с оккупантами нет.
Миша согласился помочь заслоновцам.
Условились, что партизаны нагрянут на Межево в субботу ночью и Мишу свяжут, чтобы гестапо не заподозрило его в пособничестве партизанам.
Отряд Заслонова выступал поздно вечером. Днем тщательно проверили всё оружие — оба пулемета и оба автомата «ППШ».
Командир отряда лично осмотрел, как снаряжен каждый партизан, не звенит ли у него что-нибудь на ходу. Заслонов на всю жизнь запомнил, как осенью при переходе через линию фронта у его людей на ходу что-то звякало и бренчало.
Он велел вынуть из карманов всё лишнее и проверить, чтобы не получилось так, как было у Нороновича: коробка от монпансье, в которой Василий Федорович держал махорку, лежала рядышком с зажигалкой.
Один из грязевицких парней простыл — надрывно кашлял. Заслонов оставил его вместе с Марьей Павловной и Куприяновичем на базе.
— Кого вдруг схватит кашель, суньте в рот кусочек хлеба, — посоветовал начальник штаба Лунев.
Иван Иванович Птушка повел отряд; здесь он знал каждый шаг.
Ночь была не совсем удобная — совершенно
Когда они стали подходить к Межеву, где-то в стороне тявкнула чуткая собачонка.
Партизаны полукольцом охватили Межево. Пулеметчики залегли на дороге в засаде.
Заслонов с остальными побежал к амбару, конюшням и дому директора.
— Кто идет? — крикнул Миша, притворяясь испуганным.
— Молчи! Убью! Руки вверх! — кинулось к нему несколько партизан.
— Я Миша, товарищи, я свой! — шептал по-настоящему перепуганный сторож.
— Вяжи его!
Партизаны стали вязать Мишу.
— Не очень туго? — спросил Пашкович.
— Не, пусть так, а то еще не поверят! Хорошо!
Мишу положили у стены. В огромном кожухе и валенках он лежал, как гора.
Заслонов с группой товарищей взбежал на крыльцо директорского дома. В дверь застучали кулаки, ноги, приклады винтовок!
— Отворяй!
В доме проснулись, что-то загремело, должно быть, упал опрокинутый впотьмах стул; и из-за двери срывающийся голос испуганно спросил:
— Кто там? Что надо?
— Отворяй! — строго сказал Заслонов.
Рука, открывшая дверь, видимо, дрожала, никак не могла нащупать засов.
Дверь отворилась.
На пороге стоял полный лысый мужчина в валенках и накинутом на белье полушубке.
— Руки вверх!
На него наставились пистолеты и винтовки.
Отшатнувшись в сторону, директор поднял руки вверх.
— Кто в квартире? — спросил Заслонов.
— Ж-жена и т-теща…
— Вооруженных нет?
— Нет.
Вперед уже пробежали Алексеев и Женя.
Послышались испуганные женские голоса.
— Не бойтесь, вам ничего худого не сделаем! — сказал, входя в комнату Заслонов.
В одной руке он держал «ТТ», в другой — электрический фонарик.
— Забирайте ключи от амбара и пойдем! — приказал он директору.
Директор дрожащими руками достал из костюма ключи и пошел с партизанами.
— Из дома никому не выходить! — приказал Заслонов, выходя последним.
Норонович и несколько партизан уже выводили из конюшни лошадей и запрягали в розвальни. Им помогал разбуженный конюх хозяйства. Он всё приглядывался к партизанам, стараясь в свете зажженной «летучей мыши» разглядеть их.
— Ребята, откуда вы? Чьи вы? — попытался узнать он.
— Мамкины, — неласково ответил Пашкович.
— Вы из лыжного десанту! — понимающе сказал колхозник.
— Меньше говори, больше делай, борода! — прикрикнул на него Норонович.