Константин Заслонов
Шрифт:
Минуты казались Заслонову часами. Он никак не мог дождаться, когда прилетят наши.
Наконец заревела станционная сирена, и гулко ударили зенитки. Обер-фельдфебель растерялся. Он вскочил со стула и, первым делом, задул лампу,
В планы Заслонова не входило в эти часы оставаться одному без свидетелей.
Надежное, железобетонное бомбоубежище было только на станции, но бежать туда сейчас — безрассудно. У дома Соколовских, в палисаднике, между грушей и яблоней, была вырыта узкая щель. Сидеть в щели на морозе — не особенно-то приятно.
— Куда вы собираетесь? Оставаться на месте — безопаснее.
Обер-фельдфебель нашел сапоги. Натягивая их на ноги, он хотел было что-то возразить Константину Сергеевичу, но успел лишь сказать: «А-абер…», — как раздался потрясающий удар, за ним другой, третий, четвертый…
Домик весь вздрогнул. С шумом открылась и пушечным выстрелом грохнула, закрываясь вновь, входная дверь. В шкафу зазвенела посуда.
Шуф с одним сапогом на ноге повалился на кровать.
Заслонов оставался сидеть у стола перед шахматной доской. Он смотрел в темноту, улыбался и с удовольствием отсчитывал в уме: «Р-раз! Еще раз! Так их! Так!»
А обер-фельдфебель при каждом разрыве ругался по-немецки.
Сквозь щели ставен в комнату пробивались отблески близкого пожара. Заслонов с удовлетворением подумал: «бензинчик».
Зенитки неистовствовали.
Когда налет кончился, Заслонов и Шуф вышли на крыльцо. От железнодорожных путей домик Соколовских отделяли огороды, и с крыльца был виден почти весь узел.
Там стоял полный переполох. Еще догорали какие-то вагоны. На фоне пожара виднелись суетящиеся фигуры. Слышались крики фашистов, тревожные гудки паровозов. Над лесом полыхало огромное зарево.
Обер-фельдфебель стоял, потрясенный.
— О-о, колоссаль! — смог только с огорчением сказать он, и вернулся в дом.
Константин Сергеевич пошел вслед за ним.
Сгорели цистерны с бензином, сгорела часть вагонов, стоявших неподалеку от них, но разрушила ли бомбежка какой-нибудь цех, увидеть было нельзя. Итти же самому теперь в депо казалось Заслонову неосмотрительным.
Обер-фельдфебель так расстроился, что не захотел доигрывать партию. Стали ложиться спать.
Заслонов уже лежал в постели, когда пришел Соколовский.
Константин Сергеевич спросил у него, что разрушено в депо.
— Разворотило подъемку и смотровое № 14, — весело рассказывал Соколовский.
Шуф за стенкой, оказывается,
— О, чорт возьми!
— Опять же в цистерны попали. С одного разу! Вагонов на путях наломало и сожгло!.. И над лесом — дым и огонь. Что там в лесу было, кто его знает!
— О, чорт!
Заслонов-то прекрасно знал: в лесу у фашистов были склады боеприпасов, фуража и прочего военного имущества.
— А наши сбиль какой самольет? — крикнул из своей комнаты Шуф.
— Чорта с два! — выпалил Соколовский.
— О-о два, цвай! Вьеликольепно-карашо! — обрадовался обер-фельдфебель.
Заслонов махнул Соколовскому рукой: мол, не объясняй, пусть дурак думает!
Соколовский не стал говорить, — он весело подмигивал Заслонову, потрясая кулаком.
Заслонов радовался: значит, партизанская сигнализация оправдала себя! Значит, железнодорожники помогли своему старшему брату — Красной Армии!
XXI
Алексеев вернулся из очередной поездки ночью 23 февраля, после бомбежки. Депо стало неузнаваемым: основной его цех «подъемки» и здание «смотрового депо», где производился технический осмотр прибывающих с линии паровозов, были сильно повреждены.
Груды кирпича засыпали пути и канавы, под ногами хрустело битое стекло. Голодные, раздетые пленные под конвоем эсэсовцев очищали пути от мусора и кирпича.
Алексееву очень хотелось бы поговорить с кем-либо из товарищей, но было уже поздно, и он прямо отправился домой. А утром, чем свет, ушел в Грязино на целые сутки по делам организации лесной базы.
В Грязине подготовка базы шла полным ходом. Шеремет скопил на мельнице для партизан Заслонова двадцать пудов муки. Алексеев рассказал товарищам о том, как наша авиация на славу разбомбила фашистов в Орше.
Днем в Грязине были слышны взрывы и зенитная пальба. Советские бомбардировщики снова сделали налет на Оршанский узел.
На следующий день, 25 февраля, Алексеев часам к трем пополудни вернулся в Оршу. Когда он пришел домой, хозяйка шопотом сказала ему:
— Вчера арестовали Заслонова.
У Алексеева захолонуло сердце.
— А еще кого?
— Говорят, его одного.
Алексеев переоделся и пошел к Чебрикову. Надо было узнать обо всем подробнее и решить, что делать дальше. Он рассчитывал застать Чебрикова дома, потому что Сергей Иванович тоже был сегодня свободен от поездки.
Так и оказалось: Сергей Иванович сидел дома. Он был сильно встревожен.
— Слыхал, что вчера произошло? — спросил Чебриков.