Констебль с третьего участка (сборник)
Шрифт:
– Нет, сэр. Его задержал на границе наших участков констебль Стойкасл.
– Что ж, значит, шиллинг премии достанется ему. Ты уже отправил за Ланиганом?
– Да, сэр, – кивнул я. – С вашего позволения, я бы отправил посыльного и за доктором Уоткинсом – он осматривал остальных пострадавших.
– Уоткинсом? – Суперинтендент ненадолго задумался. – А что же, здравая идея. Но доставил этого писаку в участок ты?
– Да, сэр.
– Тогда вам обоим по шиллингу к жалованью, хотя тебе больше за находчивость. И главное, мой мальчик, –
Мистер Канингхем ничуть не сомневался, в отличие от меня, что доктор Уоткинс прибудет в участок – к чему бы ему это, вряд ли мистер Адвокат ему заплатит хоть фартинг, – однако и оказался абсолютно прав: кеб доктора и кеб инспектора Ланигана прибыли к подъезду одновременно.
Джентльмены вместе с прибывшим на службу буквально за минуту до них инспектором О’Ларри поднялись в кабинет суперинтендента, и через пару минут я получил распоряжение доставить туда мистера Адвоката.
– Прошу вас следовать за мной, сэр, – сказал я, открывая камеру (на этот раз я поместил его в относительно комфортабельную одиночку).
– Это какое-то невообразимое недоразумение! – всплеснул руками он. – Мне кажется, я сплю и это не со мной происходит!
– Убеждён, что господа инспекторы во всём разберутся, сэр.
– Да, конечно, да, разберутся… – Он нервически хихикнул, но тут же взял себя в руки. – Что же, ведите меня, констебль, раз уж это столь неизбежно.
Сопроводив его до кабинета начальника участка, я постучал в дверь и, получив разрешение войти, доложил, что задержанный мистер Ф. Адвокат доставлен. Сэр Эндрю распорядился ввести арестанта, что я и исполнил.
– Господа, вы не возражаете, если я его для начала осмотрю? – спросил доктор Уоткинс.
– Простите, что вы имеете в виду, сэр? – немедля отреагировал газетчик. – На какой это предмет вы намереваетесь меня осматривать?
– Ну вы же сами утверждали, что вас отравили, – заметил инспектор Ланиган. – А мистер Уоткинс – доктор медицины, он просто проверит ваше состояние.
– Ах, вы в этом смысле… – облегчённо выдохнул репортёр. – Да, разумеется, это будет с вашей стороны весьма любезно.
– В таком случае прошу вас сесть в это кресло… Господа, мне не будет мешать, если вы будете задавать вопросы во время осмотра.
Обо мне, казалось, все забыли, сам же я не счёл возможным спрашивать о том, необходимо ли всё ещё здесь моё присутствие. Начальству виднее, когда констеблей отпускать из своего кабинета.
– Прекрасно, доктор, просто прекрасно! – Инспектор Ланиган прошёлся по кабинету. – Итак, мистер Адвокат, вы вчера присутствовали на чаепитии у настоятельницы Святой Урсулы, матери Лукреции?
– Совершенно верно, мистер… Простите, не имею чести вас знать.
– Я – инспектор Ланиган, это – инспектор О’Ларри. Расскажите нам по порядку, с самого начала, как вы там оказались и что же в чайном домике всё же произошло?
– По порядку? – Газетчик попытался собраться с мыслями. – Что же, попробую. – Ещё секунду он помолчал. – Я работаю репортёром в газете «Светский хроникёр», веду раздел, посвящённый различным, приличествующим людям света, увлечениям и хобби. Таким, знаете ли, дабы без скандалов и обвинений в эксцентричности. Рауты, скачки, благотворительность и всё в таком роде.
– Попечение над институтом, – добавил инспектор О’Ларри.
– Совершенно верно, сэр, и это тоже, – кивнул мистер Адвокат. – Вам, господа, наверняка известно, какие леди покровительствуют институту при Святой Урсуле. Без ложной скромности должен вам заметить, что все они почтили меня своим доверием. Я, знаете ли, не первый год подвизаюсь на репортёрском поприще и ни разу ни одного своего конфидента ещё не подвёл.
– Весьма похвально, – заметил инспектор Ланиган.
– У меня, знаете ли, есть в тех кругах определённая репутация… Впрочем, это вы и сами можете проверить, господа, не стану себя нахваливать. – Он вновь прервался на миг. – Вам, вероятно, известно, что уже который год, с тех самых пор, как его величество принял ещё и титул микадо Ниппона, в свете существует определённый интерес к его обычаям и культуре. Их находят весьма утончёнными и изучают в надежде приспособить кое-что и к нашим нравам. Мать Лукреция – а я убеждён, вам известно, господа, из насколько знатной семьи она происходит, – увлеклась в своё время ниппонской чайной церемонией. Довольно сложная вещь, доложу я вам – в институте её выделили в отдельную дисциплину.
– И позвольте полюбопытствовать, для чего понадобилась такая дисциплина? – спросил мистер Ланиган.
– Ну, сэр! – Адвокат поглядел на инспектора с нескрываемым превосходством. – Неужто вы позабыли, какой был скандал, когда леди Кларвик решилась выйти замуж за лорда Нобунаги? Мнение света, однако же, за эти три года переменилось, и теперь девицы благородного происхождения пусть и не так уж часто, но выходят замуж за ниппонцев и не получают при этом порицания от общества. Разумеется, на подобный случай они должны знать чайную церемонию.
– Я понял, продолжайте рассказ, пожалуйста, – сухо ответил мистер Ланиган.
– Увлечение чайными традициями не стало для матери Лукреции единственным. Она изучила ниппонскую письменность и начала заказывать из этой нашей колонии трактаты – на самую, надо сказать, разную тематику. Члены попечительского совета разделяли её увлечение заморским чтивом, и я, как репортёр «Светского хроникёра», не мог остаться в стороне от такого хобби. Леди пытались переводить стихотворные сборники и философские трактаты… Многие весьма спорные, должен заметить. Ну да кто я, чтобы судить об этом?! Свои посиделки они обыкновенно сопровождали чайной церемонией – особенно когда прибывали новые книги.