Констебль с третьего участка
Шрифт:
— Что же так? — спросил я. — Неужто нечем было заняться?
— Не то слово. — подтвердил Хайтауэр. — Дежурный врач — надменная скотина, словом не перемолвится — не с монашками же мне было разговоры вести, им же окромя как о вере запрещено. [33] Из чтива тут тоже одни медицинские справочники с журналами, в которых я не смыслю ни бельмеса, да жития святых. А это чтение я еще с воскресной школы переношу слабо. Даже покурить нельзя — дым, мол, не положено. Хотел было забить тайком трубочку, покуда не видит никто — да какое там. Постоянно кто-то туда-сюда шлындает, а с поста не отойдешь. Даже оправиться приходится в палату ходить — ниппонцу ночная ваза покуда без надобности. Думал уже там и подымить малость — благо окно у него широкое, воздух хорошо проходит, если рамы открыть, не учуял бы никто, да только ну как оно и вправду ему от этого заплохело бы? Зато ты глянь, что мне тут презентовали!
33
До Декрета "О монашестве" Второго Ватиканского Собора (1963–1965) монахиням запрещались разговоры вне основной их деятельности, а так же прикосновения.
Мозес ухмыльнулся и вытащил из внутреннего кармана деревянный пенал, внутри которого оказалась небольшая, источающая сильный кофейно-миндальный запах сигара.
Я вот курение не одобряю. Табак — удовольствие не дешевое (еще бы, из-за океана привозят), особенно табак хороший — а толку от него никакого нету. Сплошной перевод денег на дым, так все финансы в трубу выпустить недолго. К тому же видывал я тех, кто курит долго — кашляют по утрам, словно в угольных копях трудятся, да и одышка их быстро одолевает. Нет уж, не про нас такое удовольствие. Вон, если нравится Хайтауэру на такое деньгу тратить — пожалуйста, а меня увольте.
— Ладно, пошли клиента принимать. — усмехнулся Мозес, увидав, что я не тороплюсь выказать зависти или восхищения. — Мне еще в участок бежать, прежде чем с подушкой встретиться.
И, аккуратно убрав сигару обратно в пенал, добавил:
— После ужина выкурю эту штукенцию.
Дэнгё-дайси выглядел немногим лучше, чем при нашей последней встрече, шторы в его палате были задернуты (как объяснил мне вполголоса Хайтауэр, на любой резкий звук или запах и яркий свет у него пока сильное раздражение и боли, это от, если Мозес ничего в диагнозе не перепутал, черепной травмы головы, которую я устроил убийце), пациент, прикованный к тяжеленной кровати лежал не шевелясь и слабо дышал — спал наверное. Приняв смену и расписавшись в журнале сдачи-приема поста, я сел на стул у входа в палату, и уже начал прикидывать, что бы это мне выдумать, дабы убить время, когда из-за поворота вышли еще два человека. Один из них в такой же, как и у отца Эгидия, сутане, ничем не примечательный джентльмен средней комплекции, явно был вторым монахом-лекарем в гошпитале, а вот рядом с ним… Рядом с ним шел доктор Уоткинс.
Увидав меня он приветливо и, как мне показалось, удовлетворенно даже улыбнулся.
— О, какая удача. Здравствуйте, констебль Вильк.
— Доброго утра, сэр. — ответил я поднимаясь.
— Позвольте Вам представить, дорогой Мартин…
— Уже давно брат Власий, Джон. — поправил мистера Уоткинса монах.
— Да, разумеется. Позвольте представить Вам мистера Вилька, который и обеспечил Вас столь тяжелым пациентом. Тот самый "Чудотворный констебль". Констебль — это мой старый друг и коллега, в миру носивший имя Мартина Макдугласа, а ныне принявшего имя брата Власия, лечащий врач нашего Дэнгё-дайси.
Интересно, а что доктору Уоткинсу тут надобно? Неужто и он служит в гошпитале? Но нет — у него же частная практика. Если слухи о его способностях детектива хоть вполовину правдивы, то он вышел на след Шарлоты Баксон, и тот привел его именно сюда. А означает это очередную порцию приключений. Кончилась твоя спокойная жизнь, Айвен.
Глава XIV
В которой констебль несёт дежурство справно, но согласно своему разумению, попутно знакомясь с распорядком приема пищи в гошпитале, а вред курения становится полностью доказан.
Конечно, я не стал препятствовать доктору Уоткинсу осмотреть пациента брата Власия. Человек он проверенный, благонадежный, и со следствием по делу об убийстве матери Лукреции сотрудничает с самого начала. Может я и чересчур вольно, конечно, трактовал инструкцию по охране объекта, но дурного в визите мистера Уоткинса к Дэнгё-дайси не видел ровном счетом ничего. Лженнипонец — больной, отчего бы лечащему врачу и не вызвать стороннего специалиста для консультации? А покуда тот консультирует, то является сотрудником гошпиталя, и вход в палату, стало быть, ему разрешен. По-моему так.
У больного врачи пробыли, впрочем, недолго. И правильно — чего там осматривать? Где у фальшивого монаха чего сломалось или ушиблось и так известно, опрашивать его тоже смысла нет — чай не чихает и не кашляет, источник болезни выяснять не надо. А спроси у него доктор где и что болит… Так я не медик, но и сам за больного отвечу: все болит. А нечего было сопротивление при аресте оказывать.
От Дэнгё-дайси брат Власий и доктор Уоткинс пошли осматривать прочих пациентов камиллианца, оставив мня скучать в коридоре. Хорошо, что по пути я прикупил утреннюю газету, полистал, сидя у входа на стуле.
Нынче основной новостью стало испытание подводного корабля "Лир" на острове Холбуолин. Вот уж не знаю, какими посулами на него моряков набирали — не так уж много времени прошло, как подобную монстру в Киле испытывали, так потонул их "Брандтахуэр", и все. Нет, вот не положено, если вам интересно мое мнение, человеку под водой плавать, аки рыбе. Ежели б Господь того хотел, так плавники нам дал.
Газета, впрочем, рапортовала об успешных испытаниях. Ну и слава Богу, что не потоп никто.
Надолго мне, впрочем, чтения не хватило — изрядно я за время службы в полиции в нем преуспел, да и в письме тоже, — и вновь пришлось выдумывать себе занятие. Ну вот не могу я просто сидеть и ничего не делать, а просто в потолок пялиться, или в стенку там. Угнетает меня такое времяпрепровождение. Грусть-тоска снедает.
Увы, отправляясь на дежурство я никак не мог предполагать, что отправлюсь в гошпиталь Святой Маргариты, иначе хоть танграм [34] бы прихватил. Тоже, конечно, пустопорожнее занятие, но хоть как-то занимает.
34
Головоломка, состоящая из семи плоских фигур, которые складывают определённым образом для получения другой, более сложной, фигуры (изображающей человека, животное, предмет домашнего обихода, букву или цифру и т. д.).
Тут как раз подоспела сестра милосердия, собиравшаяся войти к Дэнгё-дайси по своим сестринским делам, но я, твердо помня инструкцию, без доктора пускать ее отказался. Мало ли, кто кем прикинуться может. Инспектор О`Ларри, вон, как-то раз даже в леди переодевался, чтобы убийцу поймать. И поймал! Притащил в участок, нижней юбкой связанного.
Монахиня поджала губы, выказывая мне свое неодобрение, и унеслась разыскивать доктора, бормоча себе под нос что-то о том, что делать-де ей больше нечего, как со всякими там, которые исполнять свои обязанности не дают, пререкаться. Так что и она надолго меня не заняла. Зато, нежданно-негаданно, я увидал среди снующих по коридору монахинь знакомое лицо.