Конституирование и природа индивидуализации
Шрифт:
Если говорить об обществе в теоретической плоскости, то можно выделить следующие три его характеристики. Первая: общество имеет два основных режима – активный и пассивный. В пассивной «общество спит» в том смысле, что, поскольку социуму ничего не угрожает, общество бездействует, кажется, что такой реальности нет вообще [27] . Но в ситуации кризиса социума, его «заболевания», общество просыпается, становится активным, начинает определять отношение человека культуры к различным социальным реалиям и процессам.
27
Известно, что российское общество расколото и подавлено властями, которые считают такое положение дел – необходимым условием управления нашим темным населением. Но оно не мертво, как недавно в «Эхо Москвы» утверждал Леонид Радзиховский. «В России, – говорил он, – некому и нечего демонстрировать. Общество
Вторая характеристика – наличие у представителей культуры представления о взаимозависимости, а также социальном устройстве, понимаемые, конечно, в соответствии с культурными и индивидуальными возможностями сознания отдельного человека. Каждый человек культуры в той или иной степени, кто больше, кто меньше, понимает, что он зависим от других, что культурная жизнь предполагает совместную деятельность, подчинение, взаимопомощь, что все эти отношения обеспечиваются общественными институтами.
Третья характеристика общества – общение. В ситуациях кризиса или заболевания социума люди переходят к общению, то есть собираются вместе вне рамок социальных институтов и главное пытаются повлиять на общественное сознание друг друга с целью его изменения [28] . Результатом эффективного общения, как правило, является сдвиг, трансформация общественного сознания (новое видение и понимание, другое состояние духа – воодушевление, уверенность, уныние и т. п.), что в дальнейшем является необходимым условием перестройки социально значимого поведения. В этом смысле общество напряжено (структурировано) силовыми линиями поля социума, куда всегда возвращаются общающиеся (чтобы продолжать функционирование в соответствующих институтах). Но одновременно само общество есть своеобразное поле, силовые линии и напряженности которого задаются текущим взаимодействием (общением) всех участников, которые «здесь и сейчас» сошлись на общественном подиуме.
28
Ю. Н. Давыдов, рассматривая в Новой Философской Энциклопедии понятие «общество» точно подмечает обе указанные здесь характеристики: «ОБЩЕСТВО (лат. societas – социум, социальность, социальное) – в широком смысле: совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их всесторонняя зависимость друг от друга; в узком смысле: генетически и/или структурно определенный тип – род, вид, подвид и т. п. общения, предстающий как исторически определенная целостность либо как относительно самостоятельный элемент подобной целостности» (Давыдов Ю. Н. «Общество» // НФЭ. Т. 3. М., 2001. С. 132).
Каким образом, учитывая общество, нужно рассматривать человека? Он уже не субстрат культуры, а потенциальный носитель всей социальности, а также будущего социального устройства. Именно его активность, направленность и взаимодействие (общение) в рамках общества определяют возможную в перспективе структуру культуры, возможную в том смысле, что новая культура состоится (при этом возможность перейдет в действительность), если имеют место и другие необходимые для формирования культуры предпосылки (семиотические, ресурсные и прочее). Такой человек, назовем его «латентной личностью» является самостоятельным социальным организмом, живущим, однако, и это существенно, в лоне культуры.
Говоря о свободном античном человеке (равном среди равных), который начинает новое и с помощью других доводит это начинание до конца, Ханна Арендт, на мой взгляд, в других понятиях указывает на личность и общество. Но, кроме того, она показывает, что оба они живут и практикуют в пространстве политики. И не просто практикуют, политика выступает неотъемлемой средой личности и общества.
Чем политика отличается от социально-инженерного действия? В каком-то смысле всем. Первое предполагает личность и общество, второе – социального инженера и человека вообще, который обычно понимается как объект этого действия. Социальный инженер решает за других, что им делать и как жить (пусть даже опираясь на экспертов, но мы видели, кого они представляют), а личность и общество, действуя политически, решают только за себя. Социально-инженерное действие опирается на природные закономерности (в данном случае, что такое человек и в каком направлении он меняется), которые, как показывает анализ, формулируются учеными, как правило, ангажированными той же социальной инженерией. Политическое действие в идеале выкристаллизовывается, становится в процессе общения личностей, каждая из которых настаивает на своей версии событий и склоняет к ней других и общество.
Но как быть, если власть, элиты и государство научились управлять обществом и личностью, вменяя им нужные для себя представления с помощью СМИ, пиара, идеологии? Сохраняется ли при этом политика как социальное действие и свобода? С одной стороны, они действительно скукоживаются и хиреют. Либерализм, показывает Арендт, сведя политику к экономическому поддержанию жизни, по сути, сделал их невозможными. «Это, разумеется, – пишет она, – одна из основ либерализма, который, несмотря на свое название, внес вклад в изгнание свободы из политической сферы. Ведь согласно этой же философии задачей политики должно быть исключительно поддержание жизни и защита ее интересов. Так вот, там, где на карту поставлена жизнь, всякое действие по определению подчинено необходимости, а для обеспечения жизненно необходимого лучше всего подходит гигантская и все растущая сфера социальной и экономической жизни, затмившая с приходом Нового времени политическую сферу. Похоже, что по-настоящему политической осталась только внешняя политика, поскольку в отношения между нациями по-прежнему вовлечены вражда и симпатия, несводимые к экономическим факторам. Но даже здесь преобладает веяние рассматривать международные проблемы и соперничества держав, исходя из того, что в конечном счете за ними стоят экономические факторы и интересы» [29] .
29
Арендт Х. Что такое свобода // Между прошлым и будущем. С. 235.
С другой стороны, периодические революции (последняя на Украине) все же демонстрируют, что политическая реальность, хотя значительное время может быть подавлена и контролируема, но в ситуациях подлинного кризиса, когда давление в котле вот-вот разорвет его, снова выходит на поверхность социальной жизни и начинает править бал.
Наиболее близкие к концепции Аренд, да и моим представлениям взгляды О. Генисаретского. Вводя понятия «антропосинтеза», «инкультурации», «процепции» и другие, Генисаретский, по сути, отрицает соцально-инженерный подход к человеку. Одновременно он фактически показывает, что, во-первых, социальная инженерия – одна из антропопрактик среди многих других, во-вторых, что в отношении к человеку более важны не социально-инженерные установки, а культурные и гуманитарные, в-третьих, что речь должна идти не о человеке вообще, а о личности, в-четвертых, что изменение человека – не продукт какой-то одной антропопрактики, а сложного процесса, куда обязательно входят и работа личности, и усилия общества и социума в лице его институтов. Вот краткое изложение в докладе взглядов Генисаретского.
«О. И. Генисаретский вводит понятие антропосинтеза, означающего собирание образа человека в различные культурные эпохи… отмечает, что за последние 25 лет XX века сложилась новая парадигма… Она характеризуется поворотом от позитивистского, натуралистического проекта – к гуманитарному проекту наук об обществе и человеке. С этим связано интенсивное развитие всевозможных гуманитарных практик (коммуникативных, обучающих, развивающих, терапевтических)… и интенсивном распространении их на другие сферы публичных коммуникаций (реклама, политика, бизнес). Гуманитарные разработки при этом осуществляются в русле широкого проектного движения, в рамках культурного и социального проектирования.
На этом фоне формируется пестрое поле разных идей и образов человека, пространство практик личностного роста, разнообразие трактовок человеческой, культурной субъективности. Вся эта пестрота осложняет работу по вычленению собственно гуманитарной составляющей, которая растворяется между науками, искусствами. Гуманитарная составляющая означает понимание личности как особой экзистенции, указывает О. И. Генисаретский, самодостаточной реальности, которая нуждается в институтах поддержки, не выводится напрямую из них и способна выживать и развиваться самостоятельно в любых условиях. Именно феномен личности как особой культурной формы ее архитектоники и культурных практик ее образования и является новым предметом нового «гуманитарного ренессанса», отмечает О. И. Генисаретский…
С этим связана некая экзистенциальная самостоятельность личности, воплощающаяся в признании психопрактик личностного роста, которые разворачиваются не только и не столько в образовательных институтах, сколько в клубных пространствах, и имеют свои формы институционализации и свои инфраструктуры (клубы, ассоциации, сообщества, группы)…
Современный процесс антропосинтеза ведет к складыванию определенных личностных типов самореализации и самообразов. В настоящее время складывается антропная цивилизация. Это такое состояние общества, в котором движущими силами развития и мотивации являются культурно-психологические рефлектирующие личностные смыслы, ценностные самообразы, личностные образцы и другие психотехнические и телесные реальности…