Контакт первой степени тяжести
Шрифт:
Но все равно – надо сопротивляться. Заделывать брешь. Закрывать головой амбразуру. Тут Ленка права. Но то, что предстоит – это не для нее. Она – его слабое звено. Если ситуация сложится круто, его смогут прихватить за это слабое звено – за Лену. Ее надо вывести из игры. Решительно. Резко. Без нее у него не останется ничего, кроме холодного расчета и силы. Не зацепишь. Ни в коем случае сейчас нельзя жалеть никого и ничего. Ни ее, ни тем более себя. Отрезать, отсечь. И вперед. Цыганка, тогда, в детстве, сказала ему: «И будет исход твой от одного тебя зависеть».
Собрав в себе все оставшиеся силы, он, напрягаясь, как бы заморозил себя изнутри. И, зафиксировав душу, лицо и глаза, повернулся к Елене.
– Ты что, Коля? Ты что окаменел?
Он промолчал, накапливая силы.
– Коля, Белов! Да что с тобой стряслось?!
– Иди ты к черту, – ровным голосом робота сказал он.
Она закрыла лицо руками, испугавшись не столько сказанных слов, сколько увиденных глаз.
– Все это очень интересно. – Власов постучал по записной книжке Калачева.
– Ты это отработай до конца. Здесь нитка. Здесь потянется. Но и нормальный ход вещей не следует бросать. Нужно держать его за хобот любой ценой.
– Не понял. – Калачев пожал плечами. – Что значит «любой ценой»?
– Это значит, что кроме Белова Н. С. у нас нет ни единой другой зацепки.
– Пока нет, – согласился Иван Петрович. – И что ж с того?
– То, что под суд подводить кроме него некого, и значит, его и нужно быстро упаковывать – что тебе не ясно-то?
Калачев покрутил головой, словно ему вдруг стал тесен воротник на шее.
– Я думал, грешным делом, что цель номер один состоит в том, чтобы найти Тренихина – живым или мертвым.
– Это цель номер два, – возразил Власов. – И она может оказаться, как ты понимаешь, недостижимой. А дело номер раз в моем понимании – это жопу нашу общую от ударов сверху прикрыть. И представить виновного, с которого пусть и спрашивают. В нашем варианте это Белов Н.С. Или ты сам хочешь за все отвечать?
– Можно и ответить, – усмехнулся Калачев. – Я не боюсь ответственности. Если исходно были возможности.
– У нас одна возможность – из органов быстрее собственного визга вылететь, если художника этого не посадим.
Калачев снова скривился, но от дискуссии предпочел уклониться:
– Сажать – это по вашей части. А по моей части – докопаться до истины.
– Вот ты и займись в таком случае расследованием. Тем, что нужно нам сейчас, как воздух.
– Что именно?
– А первое вот сразу: надо выяснить – они действительно вдвоем приехали? Или Белов один вернулся? А Тренихин где-то там, в лесах, остался в закопанном виде? Это же пока никем не установлено.
– Ну, если не считать показаний Белова.
– Я их учитываю, и не более того. А вот проверим, убедимся – тогда и засчитаем. Пусть это дело остается за тобой: проводники, вокзал и все такое прочее. Тебе, угрозыску, тут карты в руки. Договорились?
– Ладно. Это не сложно.
– Договорились, – вставая, Власов указал на записную книжку Калачева: – И это тоже на тебе: раз ты нашел, так ты и доводи сам до конца.
У Власова был удивительный талант не утруждать себя; его поразительное умение спихивать всю работу на окружающих было притчей во языцех в прокуратуре. Ни один человек, знающий Власова, не взялся бы с ним работать в одной упряжке ни по какому делу. Всем, знающим Власова, было известно заранее: работа, в том числе и умственная, ляжет на тебя, а результаты Владислав Львович равномерно и дочиста подгребет под свой зад. Забавно, что сам Власов при этом искренне считал себя трудягой, удачником, мозговым центром любого расследования.
Старший инспектор угрозыска Иван Петрович Калачев ничего этого, понятное дело, не знал. Он только понял: хоть они с Власовым и в равном положении в рамках временной сводной следственной группы, но делать дело должен он, Калачев, а спрашивать и указывать – Власов.
Впрочем, подобный расклад ролей был для Калачева отнюдь не нов.
Он просто пожал плечами и вышел.
Белов шел один, глядя прямо перед собой, не замечая начавшегося дождя.
Вот он и остался один.
Как тяжело они расстались!
И как это расставание оказалось не похожим на забавную и глупую историю их знакомства!
Тогда, год назад, он приехал в Кожухово, в автомагазин, купить запасной ремень для своего ВМАДГ. Хотя неотложной необходимости в ремне не было, но были «лишние» деньги и желание бездумно поколесить по городу, развеяться.
Ремень он купил и был даже разочарован простотой, с которой ему удалось это сделать. Домой возвращаться совсем не хотелось.
– Простите, пожалуйста... – обратилась к нему неожиданно девушка лет двадцати, милая, элегантно, но не броско одетая. – Вы не могли бы мне помочь?
– Конечно! – обрадовался Белов, сразу почувствовав, что день обещает быть урожайным. – Я вам могу помочь и помогу обязательно!
– Мне нужно купить одну штуку для машины. Деталь. У моего отца сестра в Кировской области живет, в деревне. Написала, просила купить в Москве какую-то шаровую штуку для «жигулей», для машины Алексея, свояка соседки сестры отца. Шаровую для этой модели. Здесь только цифры одни. Вот, видите? Не знаю: что, правда есть такая модель?
– Есть.
– Ну, слава богу! А то отец у меня вечно занят, спихнул на меня это дело, а я и понятия не имею, что за шаровая и как она выглядит. Вы в этом разбираетесь?
– Ну, разумеется!
– Она хоть на что похожа?
Белов хотел было показать ей рукой: нужная шаровая лежала на витрине прямо у нее под носом, и, мало того, на ценнике было написано стометровыми буквами – как это называется и для какой модели. Однако в последний момент Белов спохватился:
– Вы знаете, здесь нет этой штуки. Ее нужно искать. На Каховку можно было бы съездить. В Чертаново. Там заодно и на Москворецком рынке есть много палаток с запчастями.
– О-о! Я даже не знаю, где это. Это далеко?