Контакт первой степени тяжести
Шрифт:
«Наверно, бомж, – подумал Белов. – Забрел, залил шары и рухнул в неге».
Бомжи, действительно, стали при демократии частыми гостями художественных мастерских и студий. Пользуясь периодическим отсутствием хозяев, бомжи практически безнаказанно взламывали помещения, крали дорогие материалы и инструмент, а иногда и просто хулиганили: напившись и разомлев в тепле, устраивали оргии, веселились, крепко любили друг друга, причем иногда очень крепко – испражняясь попутно на палитру или на холст – для
Однако обычно бомжи все же старались уйти – уйти по-английски, не прощаясь.
Этот застрял до полудня.
Но как же он попал сюда, не взломав двери?
И следы. Следы его присутствия более чем странны: поставил бутылки, пересмотрел работы. Да и прилег.
Вызвать ментов?
Но если бомж – пока суд да дело – слиняет в тумане, то на него, Белова, тут же прицепят репейником сочинительство очередной небывальщины. Кто-кто, а Власов-то не упустит!
Этого бомжа нужно взять теплым, – решил Белов.
Но как? Белов не умел брать теплыми спящих бомжей.
Его этому никогда не учили, да и жизненная практика Белова прошла далеко в стороне от спецназовской кухни.
«Стоп! – подумал Белов. – Рассуждаю холодно И трезво. У кого преимущества? У меня. Первое – преимущество положения. Я нахожусь здесь на законном основании, а этот козел – нет. Раз. Второе – элемент внезапности. Этот козел еще спит, а я уже думаю, как из него сделать пудинг. Третье – у меня руки – дай бог. А он-то едва ли чемпион Антарктиды по армрестлингу и, судя по его конституции и стонам – задохля, а не мужик: бумагу в сортире, небось, отрезает при помощи кровельных ножниц. Грубая сила на моей стороне. Это три».
Придя к логически безукоризненному выводу о том, что победа совершенно неизбежна, Белов, стараясь не дышать, перегнулся через спинку дивана и быстро, обеими руками впился сквозь плед в глотку спящего. В то же мгновение он почувствовал, как пойманная дичь затрепыхалась в стальной хватке, пытаясь вскинуться.
Белов сжал горло посильнее...
– Лежать, гнида!!
Нельзя никак допускать активности его рук: хоть они и слабее, конечно, но вдруг что – бритва, прием, еще что-нибудь. Еще сильнее за горло его – блокировать, на хрен, дыхание.
– Лежать! Засучил ножками? Гортань сорву – дернешься!
Невзирая на предупреждение, жертва дернулась.
Белов тут же поднажал еще и еще. Ага! Накось! Тело на диване внезапно обмякло, стало каким-то тряпичным, сливаясь с накрывавшим его пледом в нечто единое, однородное и никакими силами уже не делимое.
Он немедленно ослабил хватку и даже снял с горла левую руку – жертва полностью потеряла не только способность к сопротивлению, но, видно, последнюю возможность бороться за лучшую долю и теплое место под солнцем.
«Неужто я нечаянно придавил его?» – испуганно подумал Белов, откидывая левой рукой плед с лица кандидата в покойники.
Под пледом, вращая выпученными маслинами глаз, пускала предпоследние пузыри бордовая рожа Власова Владислава Львовича – старшего следователя по особо важным делам Прокуратуры РФ.
– Вы?!? – Белов потерял дар речи.
– От...ве...тите!.. – зашипел следователь, проглотив первый шмат воздуха.
Однако победа над «бомжом» придала силы Белову. Он уже не считал нужным терпеть хамство этого придурка.
– Как вы здесь оказались, любезный? – Белов снова склонился к Власову и снова взялся за него: на сей раз забрав в пригоршню правой руки следовательский подбородок. – И что ты здесь делаешь, падаль?
Неожиданно Власов выкрутился мыльным ужом и, проявив немыслимую прыть, отскочил от Белова на метр.
– ...Я...мне... Не подходить ко мне! – Власов выхватил из наплечной кобуры свой штатный «ПМ» и направил ствол на Белова. – Предупреждаю: я при исполнении!
– Храпишь ты сильно. При исполнении, – довольно миролюбиво заметил Белов.
– Не ваше дело, зачем и как я храплю! – отбрил Власов и, не сводя глаз и ствола с Белова, распахнул левой рукой окно. – Ко мне! – крикнул он, адресуясь куда-то во двор. – Быстрее!! Сюда!!! – голос его звучал в мастерской неестественно, дико, до нелепости громко. Даже стекла, не выдержав, возмущенно задребезжали в рамах, а с тополей за окном полетела пожухлая листва.
Внизу за окном что-то хрустнуло резко – словно костями об дерево, лихорадочно застучало каблуками по асфальту, захлопало дверьми, дробно вознеслось по лестнице...
Не прошло и пяти секунд, как в мастерской нарисовались двое понятых с участковым. Слегка обалдевшие понятые были взъерошены, а мент, имевший рожу сугубо решительную, сжимал правой клешней неизменный «ПМ», а левой – не менее пятнадцати фишек домино сразу.
Вбежав, участковый и понятые остановились как вкопанные: мирная, идиллическая картина, представшая перед их взорами, совершенно не соответствовала истерическому накалу, содержащемуся в истошном призыве следователя.
– Что стряслось-то?
– Вот, полюбуйтесь, – приосанившись в присутствии подмоги, предложил Власов. – Наша засада не оказалась напрасной. Результат налицо: вор взят с поличным. А действовал он решительно и максимально нагло – обратите внимание – средь бела дня вскрыл дверь. Уверен был в своей безнаказанности.
– А где же он, вор? – ничего не понимая, спросил участковый у Власова. – Здравствуйте, Николай Сергеевич. – Засунув на секунду «ПМ» под мышку левой руки, участковый протянул освободившуюся правую Белову: – Давненько не виделись, в отпуске, чай, отдыхали?