Контора

Алейников Дмитрий Александрович

Кстати, о шефе. Что он знает о «рыбке», которую можно запросто ловить во вверенном ему отделе? В курсе ли он? Неужели нет? В любом случае ясно, что фирмачи ему конвертов не носят, иначе вопрос о поставщике решался бы в приказном порядке. Хорошо, если Дмитрий Львович пребывает в неведении: тогда с ним не нужно делиться. Но что, если он все-таки в курсе и стремление держаться в тени вызвано соображениями безопасности? Как знать, может быть, в конце месяца каждый менеджер отсчитывает из своих конвертиков определенный процент и сдает руководителю? Такая схема выглядит не так уж неправдоподобно...

Но почему же он сам не посвятил Аллочку в этот ритуал? Это было бы вполне логично.

Девушка терзалась сомнениями весь остаток дня и половину ночи. Делиться ей с шефом или нет? Если да, то как это будет выглядеть? Если нет, то чем это будет ей грозить?

В итоге Аллочка рассудила, что пусть лучше Дмитрий Львович вызовет ее на ковер и потребует свою долю, чем она сама заявит, что хочет поделиться полученной в первый же рабочий день взяткой.

Через месяц Аллочка была уже абсолютно уверена в правильности принятого ею решения. Дмитрий Львович не заикался о деньгах и не требовал себе гонорара ни в какой иной форме. Так что Аллочка решила для себя, что с шефа будет вполне достаточно и того, что она смотрит сквозь пальцы на его заигрывания, намеки, а также фамильярности и вольности в обращении, которые не были бы спущены никому другому, разве только одному из директоров...

Хотя Леха и рвался в бой, но, оказавшись в торговом зале с пачкой листов и каталогов под мышкой, почувствовал себя не столь уверенно. В каком-то смысле первые три недели, которые ему предстояло осваиваться и учиться, пришлись очень кстати. Из Роминой квартирки все казалось проще: ходят по залу увальни-толстосумы, только успевай их обрабатывать да рассовывать денежки по карманам. Как в тире! На деле же господа толстосумы выглядели отнюдь не так безобидно. И на лохов туристов, которым Леха впаривал втридорога фрукты, зубные щетки, железнодорожные билеты и липовые пропуска для въезда на пляж, клиенты «Конторы» не походили вовсе. Многие приезжали на дорогущих иномарках, принимая из рук менеджера прайс, поблескивали увесистыми печатками и золотыми запонками. Таким палец в рот не клади; даже если удастся нагреть такого на самую смешную сумму — достанет из-под земли. Из принципа найдут, пусть даже потратят на поиски вдесятеро больше, чем потеряли. Слышал Леха такие истории.

Заходили в «Контору» люди и попроще. Мелкие торговцы с рынков, цокавшие языками и интересовавшиеся подержанным оборудованием или оборудованием «с брачком», начинающие предприниматели, даже буфетчики, которым и нужна-то была ручная мясорубка, и от цен на английские машинки они едва не падали замертво. Но с такими связываться не хотелось. Они, может, и не наймут детективов ловить тебя по всему ближнему зарубежью, но уж так вопьются в горло зубами в коронках — мало не покажется!

Впрочем, Леха утешал себя, что обманывать клиентов он и не собирается, даже наоборот, собирается помочь им экономить деньги, «обувая» родную фирму. С чего бы им иметь на Леху зуб? Приди Леха прямо с улицы, он предложил бы разработанную Ромой схему первому вошедшему, чего тянуть? Но Рома порядком застращал его, расписывая варианты, при которых подобная небескорыстная благотворительность выходила приятелям боком.

Перво-наперво можно было попросту нарваться на постоянного клиента или клиента, как-то связанного с другими сотрудниками или даже хозяевами фирмы. Это самый пиковый вариант, не оставлявший ни шанса, ни возможности оправдаться. Не хотелось даже думать о том, чем грозило подобное разоблачение. Однако Рома считал, что избежать подобного конфуза проще всего, достаточно повременить немного со своим предложением и навести справки о клиенте. Нетрудно догадаться, что «свой человек» и вести себя будет соответственно: при первой же возможности намекнет, что рассчитывает на особое отношение к своей персоне. Так 'что если не спешить, то опасности нет.

Что еще предусмотрел Рома? Кавказцы. С этими лучше не связываться, причем причин — море. Могут не заплатить после сделки. Могут начать (и, скорее всего, начнут) хлопать тебя по плечам, называть братом и канючить еще какие-нибудь льготы, вроде отдать им все даром. Это уже их психология: если дал маленькую скидку, то может уступить и больше. Как они торгуют на рынках? «Бери за сто рублей!.. Нэт? Пятьдесят!.. Нэт? Двадцать!.. Э, подожды, брат! Бери за пять!» Если с ними начинают торговаться, они тотчас решают, что это игра такая, и играют до бесконечности. Короче, с этими кавказцами одни проблемы. И это еще мелочи! Гораздо хуже обернется дело, когда они начнут рассказывать всем своим землякам про возможность сэкономить в «Конторе». Те двинутся сюда толпами и, не мудрствуя лукаво, потребует записать их в дилеры. Тут, слово за слово, и выплывет Ро-мина афера.

Кстати, раззвонить на весь белый свет про эту лазейку мог кто угодно. Язык за зубами точно удержит только тот, кто планирует еще раз воспользоваться такой схемой экономии денег. Если клиент пришел покупать не в последний раз, то позаботится о том, чтобы и в дальнейшем покупать обору-дование дешевле.

— Тут, — рассуждал вслух Рома, — можно даже посулить ему на будущее не пять, а шесть процентов, пусть считает, что его здесь ценят и уважают!

Рома выделил два десятка категорий покупателей, которые не подходили для «окучивания» или с которыми лучше не связываться. Он вообще оказался необычайно словоохотлив, чего за ним не замечали в родном Бердянске. То ли столица с ее вековыми традициями так подействовала на него, то ли отсутствие благодарного слушателя развило его способность к философствованию на досуге, но теперь Мухо каждый вечер изливал на земляка целые водопады своих мыслей, теорий, наблюдений и даже проектов на ближайшие сто двадцать три года.

Леха впитывал мудрость, мотал на ус, запоминал и делал выводы. Единственное, чему не мог научить его опытный товарищ, это искусству с лету опознать подходящего клиента. Не владел Рома этим искусством, и Лехе предстояло самому разрабатывать теорию, определять критерии, присматриваться, принюхиваться.

Понимая, сколь велика окажется цена одного-единствен-ного прокола, Леха не спешил, взвешивая все «за» и «против», добросовестно прощупывал каждую кандидатуру, прикидывая то так, то эдак, не подходит ли данный экземпляр под одну из запретных статей. Большинство клиентов заканчивало свои дела раньше, чем Леха выносил по ним свое взвешенное и обоснованное заключение. В итоге за два месяца работы Леха успел сделать свое заманчивое предложение лишь восьмерым. Трое согласились, но заказы были мелкими. Компаньоны заработали что-то около двухсот баксов на брата. Это, конечно, и отдаленно не походило на те барыши, о которых мечтал Леха и на которые рассчитывал

Рома, вытаскивая приятеля в Москву и составляя ему протекцию. Мухо ворчал и призывал друга «шевелить поршнями». Леха и сам готов был этими самыми поршнями пошевелить, но не представлял, в каком направлении шевелить.

В каждом покупателе ему виделся или дальний родственник коммерческого директора, или зять сотрудника налоговой полиции, или болтун, или еще кто-нибудь вредный и опасный. Всякий раз, когда надлежало открыть рот и заговорить о деле, Леху словно разбивал паралич: заставить язык ворочаться нужным образом не было никакой возможности. Леха мучился, потел, ругал себя последними словами и напоминал о долгах и семье в Бердянске. Постепенно он становился менее строгим при отборе клиентов, рискнув даже предложить скидку пожилому осетину, зашедшему посмотреть морозильники для эскимо. Осетин понял механику предлагаемой операции, но даже со скидкой датская техника оказалась ему не по карману.

Удачная сделка с продажей стеллажей для склада принесла приятелям сразу около трех сотен. Леха воспрянул духом, Рома немного подобрел и ослабил напор, решив, что его непутевый напарник взялся-таки за ум.

Продав стеллажи, Леха решил, что эта сделка — добрый знак. Дальше дело пойдет легче. Так всегда получалось на рынке: можно простоять полдня и ничего не продать, а потом вдруг выстраивается очередь. Главное, не пропустить того заветного покупателя, который принесет с собой удачу. В полной уверенности, что обслужил именно такого покупателя, Леха и пришел на следующий день на службу.