Конторские будни
Шрифт:
Грайс сделал пробный глоток и, заметив, что Сидз ждет от него какой-нибудь традиционной шутки, хотел было скорчить привычную гримасу отвращения, но в последнюю секунду передумал и, слегка покачивая головой, удивленно поднял брови, а губы неопределенно выпятил, как человек, заранее готовый согласиться с мнением собеседника.
— А ведь, пожалуй, не так уж плохо. Я, признаться, ожидал худшего. Нет, я положительно ожидал худшего!
— В самом деле? Ну так посмотрим, что вы скажете, когда отведаете нашего чая.
— Как? А разве это не чай? — воскликнул Грайс. Он посчитал было тему исчерпанной, но, видя, что Сидз ждет от него продолжения, добавил: — Там, где я последнее время работал, это адское варево было куда ядовитей.
— А где вы работали, если не секрет?
— В «Комформе». Может, слышали? Конторское оборудование, архивные шкафы и всякое такое. Я гнул там спину три последних года.
— Как же, как же, слышал. Это где-то в Хаммерсмите, верно?
— Вроде бы там. Кажется, административно мы входили в этот район. А впрочем, не поручусь.
— Ну да, такое длинное, то ли двух-, то ли трехэтажное здание у Чисвикской эстакады.
— Нет-нет, я знаю, о чем вы думаете — это завод безалкогольных напитков. Только вот не помню, как он теперь называется.
— «Берри»?
— Правильно, «Берри». Помните его рекламу? «Я верю только в напитки Берри — бери фруктовые воды Берри!» Его, кажется, проглотил какой-то концерн — не то Уотни, не то Басс-Чаррингтон, — один из этих нынешних гигантов. Ну вот, а наше здание — очень, правда, похожее на «Берри» — гораздо дальше.
— Дальше в сторону Ричмонда?
— Совершенно верно. Только немного южнее…
Они обсуждали местоположение «Комформа», пока Сидз не уразумел наконец с полнейшей точностью, в каком именно районе Лондона работал раньше его новый сослуживец. Копланд еще не дал Грайсу никакого задания, и он твердо надеялся на пару свободных дней — ведь надо же ему привыкнуть к новому месту, — а служебные занятия Сидза явно позволяли тому вволю поболтать. Перед ним виднелась пачка типографски отпечатанных бланков, проложенных листами копирки, — внутрифирменные заказы на какое-то конторское оборудование, как решил Грайс, — и он привычно заполнял в них карандашом некоторые графы, а верхний экземпляр многокопийной пачки бланков, припечатав его отдельским штампом, клал в папку. Остальные пять или шесть заполненных под копирку экземпляров находили себе пристанище на нескольких проволочных подносах, а папка с первыми экземплярами лежала в деревянном подносе для «исходящих». Если, как думал Грайс, это были бланки требований, то их, видимо, передавали к концу рабочего дня в другой отдел для дальнейшей обработки. Этот процесс был до тонкостей знаком ему по предыдущей службе, но здесь все бланки выглядели одинаково, то есть были, вероятно, внутрифирменными, а в «Комформе» ему приходилось иметь дело с самыми разными по форме документами, не говоря уж о массе разнообразнейших деловых писем из других компаний. Хотя «Комформ» рассылал постоянным клиентам стандартные бланки заказов на свою продукцию, те обычно не желали ими пользоваться, и Грайсу, прежде чем он мог заняться работой, которую выполнял сейчас Сидз, приходилось переносить все присланные заказы на стандартные фирменные бланки. Так что здесь обязанностей у него будет, видимо, гораздо меньше.
— Скажите, если это, конечно, не секрет, что заставило вас перейти в «Коварный Альбион»? — спросил Сидз когда географическое местоположение «Комформа» быле окончательно определено. «Коварным Альбионом» он с мрачноватым юмором нарек фирму, в которой трудился. Другие служащие именовали ее кто лавочкой, кто бедламом, кто концлагерем, но Сидзово название было, на взгляд Грайса, самым оригинальным — оно, как он вскоре понял, удачно характеризовало сущность «Альбиона», или, официально, треста «Британский Альбион».
— Ну, почему люди меняют работу, — отозвался Грайс, со вселенской утомленностью, как того требовала, по его мнению, тема, пожав плечами. — Семилетнее, или, в моем случае, трехлетнее, взаимосупружеское пресыщение — это во-первых. А во-вторых, мне до смерти надоела вечная давка в транспорте по дороге домой — ведь я живу аж в Форрест-Хилле. Утром, когда едешь на службу, еще ничего, но вечером!..
— Да, конец не близкий, — сочувственно согласился Сидз.
— Я бы сказал, просто далекий.
— Пожалуй. Ведь почти что через весь Лондон.
— Просто через весь Лондон, без всякого «почти». Если не считать Сити.
— В общем, конечно, — явно стараясь уладить их мимолетное несогласие, сказал Сидз. — По расстоянию это получается все равно что добраться — и к тому же в часы «пик»! — от «Альбиона» до Сидкапа или Бромли.
— Ну, может, и не так далеко, но все же здорово далеко. Как отсюда, скажем, до Кройдона. А сейчас, чтобы попасть в «Альбион», я подъезжаю на поезде к Лондонскому мосту и пересаживаюсь… ну, например, на автобус. Сегодня я ехал минут пять, не больше.
— Это, знаете ли, вам чертовски повезло, — сказал Сидз. — Если, конечно, наш транспорт не начал вдруг работать раз в десять лучше, чем раньше.
Сидз, как оказалось, тоже одно время пересаживался у Лондонского моста — когда жил возле Онор-Оук-Парка. Теперь-то, живя в Тонэм-Грине, он мог выбирать между автобусом и метро. Короче, пообсуждав с ним дорогу на работу и обратно, Грайс почувствовал себя так, будто он знал Сидза с детства.
Вскоре к столу Сидза подошел Копланд, чтобы спросить его, куда он положил инфернальную фигу — так по крайней мере послышалось Грайсу. Копланд, по мнению Грайса, выглядел гораздо старше, чем он сам, но позже выяснилось, что между ними всего два года разницы. На Мервина Джонса он походил только лицом, а фигурой и обликом напоминал одутловатого Альфреда Хичкока. Видимо, он неправильно питался — и, значит, был, скорее всего, вдовцом. На лацканах и вороте его элегантного, но старомодного пиджака белела перхоть, штанины свисали у колен пузырями. А ведь ему, подумал Грайс, очень пошел бы твидовый пиджак и легкие серые брюки. Фирма не предписывала служащим даже самых общих стандартов одежды, да это было бы и нелепо в наше время, решил про себя Грайс. Грант-Пейнтон и Ардах носили спортивные, приглушенных цветов пиджаки, Хаким щеголял в желтовато-коричневом, чересчур ярком, пожалуй, для офиса костюме. Сидз, как и Грайс, предпочитал темную, купленную в магазинах Бэртона одежду, а у братьев Пенни сшитые по последней моде однобортные пиджаки с блестящими пуговицами были темно-синие. Между прочим, Грайс, всегда считавший себя человеком наблюдательным, только сейчас приметил, что братья-то, по всей вероятности, близнецы.
Добросовестный Бизли трудился в одной рубахе, а его пиджак висел на спинке стула. Миссис Рашман одевалась, видимо, в недорогих магазинах стандартной одежды, и, отвернувшись от нее, Грайс мгновенно забыл, какое на ней сегодня платье — цветастое, полосатое или однотонное. Миссис Фос — он опять с удовольствием отметил, что ничего у нее не вкось, — наверняка появлялась иногда на службе в брюках, но сегодня она предпочла надеть прямую темно-зеленую юбку с зеленовато-желтой блузкой. И ножки ничего, подумал Грайс, хотя не очень-то верил, что их отношения позволят ему когда-нибудь по-настоящему оценить ее ножки. Он чуть поднял взгляд, и она одарила его легкой улыбкой, сразу же напомнив ему Диану Риг.
Инвентарная книга — а вовсе не инфернальная фига, как послышалось Грайсу, — была найдена в одном из проволочных подносов для бумаг, но Копланд задержался возле Сидзова стола, чтобы обсудить с ним самочувствие заболевшего Феела (хотя Грайс понимал, конечно, что его фамилия произносится как-то иначе). Копланд еще не дал ему никакой работы, но бездельничать на глазах у начальства ему все же было немного неловко. Его временное рабочее место казалось голым, словно пустыня, — если не считать стоящего на столе телефонного аппарата, — потому что Ваарт, уходя в отпуск, запер, конечно, все свои конторские причиндалы в ящики стола.