Контракт с Господом
Шрифт:
Золото - металл очень ковкий. В прошлом году мне довелось видеть лист золотой фольги, в который раскатали одну-единственную монету, применив технологии, используемые для прокатки бронзы. Этот лист имел такую площадь, что им застелили целую комнату. Евреи были искусными ремесленниками. В то же время, в пустыне просто неоткуда было взяться такому количеству золота, не говоря уже о том, что не было возможности его хранить, не привлекая внимания грабителей. Нет, в действительности золота было использовано совсем немного, лишь как внешнее покрытие деревянной основы. Твердое дерево, уже само
РАСКОПКИ. Пятница, 14 июля 2006 года. 14.21
– Итак, данные были подтасованы.
– И кто-то это знал, падре.
– Разумеется. Поэтому его и убили.
– Я и так уже знаю, что его убили, а также где и когда. Если вы мне еще скажете, кто это сделал и как это произошло, я стану самой счастливой женщиной на свете.
– Вот как раз в этом направлении я сейчас и работаю.
– Вы считаете, это был кто-то чужой? Быть может, тот человек, которого я видела на скале?
– Я считал вас умной девушкой.
– Я до сих пор чувствую себя виноватой.
– Да бросьте вы! На самом деле это моя вина: ведь это я попросил вас никому ничего не говорить. Но можете мне поверить: убийца - кто-то из членов экспедиции. Именно поэтому я должен как можно скорее связаться с Альбертом.
– Допустим. Однако вы знаете гораздо больше, чем говорите. Гораздо больше. Например, мне известно, что вчера в каньоне перед рассветом произошло еще кое-что. Короче говоря, когда я проснулась, докторши в палатке не было.
– - Я вам уже говорил... Я над этим работаю.
– Вот дерьмо, падре. Вы единственный в мире полиглот, которому не нравится разговаривать.
Отец Фаулер и Андреа Отеро сидели в тени восточной стены каньона. Прошлой ночью никто так больше и не заснул, а потом начался долгий тяжелый день, омраченный неожиданной гибелью Стоува Эрлинга. Тем не менее, радость от того, что магнитометр Стоува обнаружил большое количество золота, постепенно оттеснила на задний план мысли о случившейся трагедии. Профессор Форрестер как бешеный носился вокруг участка 22К: анализировал состав породы, проверял показания приборов и особенно магнитометра, измерял сопротивление поверхности.
Процесс измерения заключался в том, что сквозь землю пропускали заряд электрического тока, а затем фиксировали, сколько энергии она поглотила. Вся земля на этом участке была изрыта, ибо в тех местах, где величина сопротивления хоть немного отклонялась от обычной, почву зондировали с особой тщательностью.
Результаты исследований оказались убедительными: поверхность крайне нестабильна, и это разозлило Форрестера. Андреа наблюдала, как он размахивает руками и ногами, бросает в воздух бумаги и оскорбляет
– Почему профессор так раздражен?
– поинтересовался Фаулер. Он уже некоторое время возился с маленькой отверткой и проводами, которые извлек из ящика с инструментами технического администратора Брайана Хэнли, Священник сидел на плоском камне примерно в полуметре над Андреа и не особо обращал внимание на то, что происходит вокруг.
– Провели исследование и оказалось, что Ковчег просто так не выкопать, - объяснила Андреа, всего несколько минут назад переговорившая с Давидом Паппасом.
– Они считают, что там существует рукотворная полость, и если использовать экскаватор, то велика вероятность, что она обрушится.
– Придется идти кружным путем. Это может занять многие недели.
Андреа сделала серию фотографий и просмотрела их на экране. Получился неплохой снимок Форрестера, в буквальном смысле, с пеной у рта от ярости. Испуганная Кира Ларсен оглянулась с написанным на лице ужасом.
– Ну вот, Форрестер опять орет. Не знаю, как его помощники это терпят.
– Может, сегодня утром все именно в этом и нуждаются, не думаете?
Андреа уже собралась ответить священнику, чтобы не говорил глупостей, когда осознала, что и сама была ярой сторонницей самобичевания в качестве метода избавления от боли.
Лучшее тому доказательство - ее драгоценный РН. Если бы он еще и читал ей проповеди, она давно бы вышвырнула его в окно. Чертов котяра! Надеюсь, он не сожрал шампунь соседки. А если он всё же это сделает, надеюсь, она не выставит мне счет.
Несчастные археологи, подгоняемые истошными криками Форрестера, забегали с новой силой, словно тараканы на кухне, где внезапно включили свет.
– Быть может, вы и правы, падре. Но мне что-то не верится, чтобы они с должным уважением относились к памяти погибшего товарища, если как ни в чем не бывало продолжают работать.
Фаулер оторвался от своего дела и наградил ее осуждающим взглядом.
– Не стоит его винить. Они должны торопиться, ведь завтра суббота.
– Ах да, конечно. Пресловутый Шаббат. День, когда евреи не смеют даже зажечь огня с той самой минуты, как в пятницу сядет солнце. Какая глупость!
– По крайней мере, они хоть во что-то верят. А во что верите вы?
– Я всегда была практичным человеком.
– Полагаю, вы хотите сказать, что вы неверующая.
– Я имею в виду именно практичность. Тратить целых два часа в неделю, слушая проповеди и нюхая ладан - значит, попросту выбросить из жизни целых 343 дня. Вы не обижайтесь, но я считаю, что это слишком много. Даже если допустить, что впереди меня ждет вечная жизнь.
Священник засмеялся сквозь зубы.
– Неужели вы никогда не верили, хоть во что-нибудь?
– Когда-то я верила в дружбу и любовь.
– И что же произошло?
– Я всё изгадила. А впрочем, можно сказать, что у нее веры было больше, чем у меня.
Фаулер молчал. Голос Андреа звучал немного скованно, девушка понимала, что священник просто хочет ее отвлечь.
– Кроме того, падре... Не думаю, что святая вера - истинная причина этой экспедиции. Ковчег стоит безумных денег.