Контракт Султанова

Павел Султанов мечтал разбогатеть.

Но для "сбычи мечт" не было никаких предпосылок. Кто он? Рядовой инженер в ООО "Конструктор".

Жена безработная, ребенок. Не жизнь. Серые будни.

И катилась его жизнь без затей до того самого дня, когда он опоздал на служебный автобус.

Он на него никогда не опаздывал, но в этот раз 201-й контур не шел, потом завис комп, потом его вызвал и отчитал Кандидов.

Так что когда он потный со слипшимися волосами вывалился на остановку, она оказалась девственно пуста. По заплеванному асфальту ветер катал пустые сигаретные пачки и фантики от шоколадных батончиков. Опоздал. Как впрочем, и на остальную жизнь.

Но тут лязгнул, подъезжая, выцветший микроавтобус, судя по виду, списанный еще в прошлом веке. Не веря себе от подвалившего счастья (кто-то бриллиантам радуется, а мы вот такому инвалиду, только чтобы пешкодралом не топать), Паша взобрался, как ему показалось прямо в рай.

Пустой автобус! Можно даже есть.

Так в гордом одиночестве и доехал. Городская остановка также оказалась пуста, все успели разойтись. Паша в гордом одиночестве возвышался среди тех же сигаретных пачек и фантиков и стал считать копейки, чтобы разориться и купить пивка.

С отовариванием возникли проблемы. "Комок" оказался закрыт без объяснения причин. Наверное, там не нуждались в его грошах.

Он с тоской оглянулся, предчувствуя, что придется, несолоно хлебавши, вернее, совсем не хлебавши, с полным сушняком в горле и присохшим к небу языком плестись домой, в душную квартиру, и вдруг увидел гостеприимно распахнутые двери в небольшую тошниловку, расположенную в кирпичном пристрое. Откровенно говоря, до этого самого вечера он и не подозревал о ее существовании.

Двери распахнуты настежь, и в глубине в мягком зеленоватом свете стойка, а на ней бутылочки, бутылочки в ряд.

Внутри никого, кроме бармена за стойкой, который, заметив Пашин взгляд, доброжелательно уставился в ответ. Отступать было поздно. Султанов погремел медяками в обширном кармане ношенных Донатовских штанов (свояк подарил от щедрот, мировой мужик) и, решив, что на пиво должно хватить, решительно шагнул вовнутрь.

Едва он оказался за порогом, то всем нутром понял, что поступил правильно. Здесь было хорошо.

— Здравствуйте, меня зовут Сергей Живов, — источая радушие, сказал бармен. — Выпьете пива?

От произнесенных слов Паша растаял. Давно с ним никто не говорил подобным тоном. На работе сплошной лай. Начальство недовольно, что он не успевает. А как он успеет, если на него свалили почти всю работу, мотивируя это тем, что он полностью прихватывает сверхурочные. Не прихватывать тоже нельзя. Зинка совсем измучилась безденежьем, и характер ее стал неуклонно и верно портиться. В привычку жены вошло ежедневное ворчание, что кормить нечем, что Димка приболел, а доктор без денег и смотреть его не хочет. От всех этих напастей, а больше оттого, что жена дни напролет вынуждена одна одинешенька торчать дома, Зину стало кидать в другую крайность. Стала она Пашу по — дурному ревновать. Ревновать, конечно, беспочвенно, какая дура позарится на безденежного мужика, да и не было у него сил на интрижки, откровенно говоря, после всех его сверхурочных. Ему хватало сил только до дома добраться. Паша отшучивался,

что невозможно завести подружку, лежа на старом диване перед телевизором. Пару раз он все же не выдержал, и тогда все моментально переросло в жуткие скандалы.

— У нас не принято ругаться, — мягко укорил его Живов.

— А что я вслух что-то сказал? — изумился Султанов, перед ним стояла почти пустая кружка пива и вазочка с орехами, он сразу стал прикидывать, сколько это стоит, потому что в вазочке оказались не просто орехи, а фисташки, политые пряным соусом.

— Орешки за счет заведения, — сказал Живов, и у Паши появилось нехорошее чувство, что тот читает его мысли. — Освежить? — не дожидаясь согласия, он поставил перед ним еще одну кружку. — Угощайтесь. Клиентов все равно нет.

А на Пашу как назло такой вдруг сушняк напал, будто год безвыездно жил в пустыне Сахара. Он махнул рукой и, решив что, в крайнем случае, сбегает за деньгами домой, хорошо приложился к пиву. Пиво было чудесное, бархатистое и приятное на вкус. Паша готов был выпить его ведро. И вообще вокруг все было чудесно. В голове где-то на окраине полушарий возникла суматошная мысль, что он вроде как напивается, но тут же пропала. Да и что может быть с двух кружек пива? Или с трех? Паша бессмысленно таращился на кружочки с фирменным лейблом, тщетно пытаясь их сосчитать, пока Живов изящным движением не смахнул их со стола и не выставил новую пенящуюся кружечку.

— Хочешь, Серега, я расскажу о себе? — обратился Паша к бармену, когда он был в сильном подпитии, он всегда рассказывал о себе, это был его конек, за который его и в гости звать перестали, надоело всем выслушивать бредни о том, как он вскорости разбогатеет, но Живов был не против, а даже наоборот, всем своим видом показывал, что готов слушать до бесконечности с неослабевающим удовольствием, такой оказался душка.

И Паша стал рассказывать, с чувством превосходства улавливая проявления изумления у слушателя. Надо сказать, Живов с готовностью его проявлял, вследствие чего Паша полюбил его еще больше. Хотя куда уж больше. У него никогда не было более благодарного слушателя, да и слушателей оставалось всего два, но увещевания о грядущем богатстве вызывали у Доната смех, а у Зины настоящую истерику.

— В жизни нет ничего случайного, — он обвел руками пустой зал, который, надо признать, уже изрядно покачивало. — Я еще поношу настоящие английские штиблеты из буйволиной кожи. И на моей улице будет сабантуй.

— Есть идеи?

— Я писатель, — значительно произнес он.

Вышло все равно что, вы не знали, я Жан-Поль Бельмондо!

— Что пишешь? — заинтересовался бармен.

— Я раскрываю тайны бытия, — скромно признался Султанов.

— Детективы? Русский Чейз?

— Есть такой грех. В нашем городе непаханая целина для истинного детективщика. Один мэр гниет в тюрьме, второго вообще убили, ни одно преступление официально не раскрыто.

— Читатели есть?

— Есть! — Паша погрустнел. — Но только один. Лешка Сорокин. Знаешь, Лешку?

Живов не знал. А еще он не знал, как он писал.

Он писал божественно. Он писал лучше всех.

— Почему ж тебя не печатают?

— Резонный вопрос, и я скажу тебе ответ. Прошлым летом я отдыхал на местной турбазе. Путевки давали по дешевке, я и урвал. На всю базу одна единственная волейбольная площадка, на которой по нескольку часов играли одни и те же люди. В каких-то компонентах они играли лучше меня, в каких-то хуже. Но они играли, а я нет. У них уже удары не шли, их тошнило от игры, тогда они уходили и забирали с сбой мяч. Ты понимаешь, о чем я?