Контроль фонетических навыков
Шрифт:
Стремясь разрешить конфликт, возникающий при разделении ошибок на фонологические и фонетические, Е. А. Брызгунова вводит термин «ошибки смешанного типа», противопоставляя их «ошибкам фонологического типа» и «ошибкам артикуляционного типа». «Ошибки смешанного типа» связаны, с одной стороны, с трудностями артикуляции, а с другой – с неразличением фонем, образующих оппозицию по дифференциальному признаку [Брызгунова, 1963, c. 13]. Думается, термин «ошибки смешанного типа» не совсем удачен, поскольку не раскрывает сущности называемых явлений. Кроме того, в основе предлагаемой автором классификации лежит принцип существенности/несущественности для коммуникации, а значение термина определяется через принцип причинности (трудность артикуляции – причина, а не результат, влияющий на распознавание смысла высказывания).
В ряде работ (например, [Интерференция звуковых систем, 1987]) встречается разделение
2
Оппозиционные ошибки свидетельствуют о разрушении фонемных оппозиций в результате нарушения дифференциальных и/или интегральных признаков фонем.
Что касается ритмических нарушений в иноязычной речи, то они могут быть разделены в соответствии с типом интерференции [Weinreich, 1953]. Например, одной из самых распространенных ошибок является недодифференцированность степеней редукции безударных гласных, то есть неправильная реализация гласных в безударных слогах [Летемина, 1988]. Эта ошибка проявляется либо в полном отсутствии редукции гласного, либо в неразличении степени его редукции. Другой тип ритмических нарушений – изменение места локализации ударения в слове под влиянием правил акцентуации слов в родном языке, что приводит к изменению ритмического рисунка слова (явление субституции). Происходит и реинтерпретация акцентных факторов ударности – длительности и интенсивности. Эта ошибка вызвана тем, что ударение в русском языке прежде всего количественное, в то время как во многих языках – силовое.
Достоинство такой классификации видится в том, что ее можно применить к нарушениям признаков фонетических единиц разных уровней. Однако, по нашему мнению, из-за излишней детализации она неудобна для быстрой обработки результатов выполнения тестов.
При описании интонационных ошибок часто используется критерий «нарушаемый параметр интонации» [3] :
• ошибки в мелодическом оформлении местоименного вопроса: плавное повышение тона в конце предложения, что приводит к опознанию его как дополнительного вопроса [Антонова, 1967, c. 60], или отсутствие резкого повышения тона на ударном слоге выделенного слова и ровное повышение тона в конце вопроса [Брызгунова, 1963, c. 243–248];
3
Параметры интонации – конкретные субстанциональные сущности, используемые на более низких уровнях фонетического поведения: моторные, артикуляторные, акустические, перцептивные и др. [Кодзасов, 1982].
• недостаточное усиление словесного ударения [Методика преподавания…, 1989, c. 57];
• замена длительности гласного в интонационном центре интенсивностью [Антонова, 1967, c. 43];
• замедление темпа при произнесении вопроса, из-за чего вопрос воспринимается как повествование;
• ошибки в синтагматическом членении;
• ошибки
Е. Г. Сафронова представила следующий перечень ошибок, связанных с некорректным интонированием высказываний на неродном языке:
1) нарушение места мелодического центра, что не только вызывает искажение плана выражения, но и влияет на смысл высказывания: Это изображение замк'a? вместо Это изображение з'aмка?;
2) искажение ритмо-интонационного облика фразы, связанного с изменением просодической структуры слова: Что там изобр'aжено? вместо Что там было изображен'o?;
3) ошибки восприятия и воспроизведения ритмической модели слова, вызванные влиянием мелодики на структуру просодии слова: Н'uкому не передали [Сафронова, 1995, c. 19].
Для лингвометодического описания фонетических ошибок важным оказывается критерий, на основе которого определяется степень случайности ошибок [Нечаева, 1983; Corder, 1967]. В этом случае нарушения подразделяются на неслучайные (системно обусловленные) и случайные (оговорки и ослышки). Так, неслучайные ошибки свидетельствуют о несформированности фонологической компетенции у учащегося, который находится на пути к развитию и совершенствованию фонетических навыков. Случайные ошибки обусловлены нелингвистическими факторами.
Большинство исследователей склоняются к тому, чтобы разграничивать фонетические нарушения по принципу существенности/ несущественности для коммуникации (Л. В. Щерба, Е. А. Брызгунова, М. М. Галеева и др.). Для решения проблемы существенности/ несущественности фонетических ошибок в иноязычной речи необходимы специальные экспериментальные исследования, результаты которых могли бы показать, чт'o же носитель языка считает допустимым или недопустимым для осуществления коммуникации.
Только за последние тридцать лет появилось достаточно много публикаций, посвященных исследованию реакции носителя языка на ошибки в устной и письменной речи иностранцев. Изучение этого явления чрезвычайно важно прежде всего для совершенствования методики преподавания иностранных языков, поэтому исследователям необходимо знать, какие ошибки влияют на коммуникацию и/или какие ошибки раздражают носителей языка в наибольшей степени.
В обзорах литературы по данному вопросу (см.: [Ludwig, 1982; Eisenstein, 1983]) отмечается, что некоторые речевые ошибки, с точки зрения носителя языка, более серьезны, чем другие, и что могут быть идентифицированы разные типы ошибок. На основе этой идентификации устанавливается иерархия ошибок, на которых должно быть сфокусировано внимание преподавателей при обучении иностранному языку. Такая иерархия создается исходя из значимости ошибок, которая определяется наивным носителем языка. Именно от реакции носителя языка зависит ответ на важнейший методический вопрос, какие же ошибки подлежат коррекции. Эта реакция на ошибки иностранца обусловлена лингвистическими, социолингвистическими и контекстуальными причинами. По мнению некоторых исследователей (Land'en, Trankell, 1975) в ситуации общения с иностранцем впечатление слушающего (носителя языка), как правило, направлено на содержание сказанного, и потому реципиент не фиксирует ни грамматических, ни фонологических ошибок (см.: [Johansson, 1978, c. 17]). Из этого утверждения следует, что содержание, безусловно, важнее, чем особенности плана выражения; реакции носителя языка на акцентные ошибки могут варьироваться при определении степени значимости ошибок.
При сосредоточивании внимания только на лингвистических деталях в исследованиях, связанных с градацией ошибок по их значимости для коммуникации, предпочтение отдается концепции ошибки как истинно лингвистического феномена. Но в этом случае языковой феномен изолируется от ситуации общения.
Многие исследователи, как зарубежные, так и российские, изучали реакции носителя языка на иноязычный акцент. В качестве коммуникативного контекста было выбрано изолированное предложение. Испытуемые должны были оценить услышанное высказывание, используя один из трех возможных ответов: «понятно»; «раздражает»; «приближено к норме». Чтобы добиться большей объективности в оценке испытуемых, можно отказаться от установки, предполагающей множественный выбор ответа [Magnan, 1983; Rifkin, 1995]. В этом случае информанты, носители языка, исправляют каждое из высказываний. Другая возможность для повышения объективности оценки разборчивости речи – исправление обнаруженных ошибок [Tomiyana, 1980] или идентификация ошибок с последующей оценкой понимания услышанного [Chastain, 1980]. В ходе проведенных экспериментов выяснилось, что респонденты способны понять до 90 % выражений, не соответствующих норме данного языка. Это было установлено на основе указаний самих респондентов («предложение понятно»).