Контрольная с чужими
Шрифт:
– Что в том коридоре расположен узел миров? – спросил Серегин. – Который как и тот, в Аквариуме, проявляет себя не все время, а в определенные периоды?
– И что Юстина под воздействием всех последних событий этот узел почувствовала и в нем побывала, – закончил Кольцов. – А может, он ее подманил как-то.
– Получается, что они хотят уйти через Узел в один из миров, – заговорил полковник Ковалев. – Но как Юстина сумела остальных ребят подбить? Самых рассудительных к тому же.
– Самый рассудительный у нас я, – серьезно сказал Войцек. – Но все равно не понятно, с чего это Джон, Инеза и Ким на такое пошли?
– Про
– Это-то более или менее понятно, – заявил майор, закончивший слушать по рации доклады от часовых, но не потерявший нить обсуждения. – Эта четверка сильнее всех отстала в развитии своих способностей. Скорее всего по той причине, что боялись их развивать. И все остальные им стали казаться…
– Ну вот, вы еще скажите, что мы и вам монстрами кажемся! – обиделся Семен.
– Ты-то точно будешь им казаться до тех пор, пока прическу уставную не сделаешь… А если всерьез, то все ваши когти и прочие превращения могут показаться со стороны вещью ужасной. Особенно для таких рьяных католичек, как Инеза. Ну и для умеренных вроде Поборски. В какой мере Кагава с Кимом это мнение разделяют, не так и важно – не могли же они девушек одних оставить.
– Товарищ полковник, там огневик! – доложил со своего поста Ручей. – Пропустить?
– Пропускай, – приказал полковник. – Прервемся, товарищи. Пусть Семен со своим агентом втайне пообщается.
– Зачем втайне. Пусть он всем все расскажет и покажет.
«Беседа» продлилась почти час. Очень многое огневик словами объяснить не мог, показывал картинки, но и они требовали объяснений, огневик начинал подыскивать верные образы, далеко не всегда зрительные, а нередко просто абстрактные. А когда все поняли почти все и переспросили еще десять раз, то некоторое время не могли и слова сказать.
– Оно вон как можно было! Ну Юстина! Ну удружила! – обиделся дядя Сережа.
– Нет, мы что, должны были этого Лизуна оставить сожрать всю эту планету? – возмутился Войцек.
– Нет, конечно.
– Юстина не очень и виновата, – добавила Эльза. – Я сама некоторое время была сама не своя. Чем это могло бы закончиться… А Лизун посильнее моего Рыжего наглеца оказался.
– А я все ж таки полагаю, – не согласился майор, – что главным тут было не влияние извне, а чисто психологические причины и накопившееся нервное напряжение. Вы все провели длительное время в постоянном и очень тесном общении друг с другом. Вместе сражались, исполняли рутинную работу, ели, спали. Независимо от того, нравится вам этот человек или нет, не имели возможности даже на время с ним расстаться. Прибавьте постоянное огромнейшее давление на психику самой ситуации в целом. Так что нервные срывы, стрессы, депрессии должны были бы проявиться в самых причудливых формах.
– Да, – поддержал Эльзу Кольцов. – Они же не мешали с Лизуном воевать, даже участвовали! А ту «программку», что в головах у них прописалась, огневик обещал вычистить!
– Отставить разговоры, – остановил всех полковник. – Мы успеваем до семнадцати часов?
– Запросто, – пообещали хором Настя, Войцек и Кольцов.
– Сворачиваемся и спешно выдвигаемся.
Песок Верхнего лагеря во многих
Зрелище было печальным, но не настолько, чтобы проливать слезы.
– Чих, перестань чихать! – потребовал Семен. – А вы не топчитесь, пыль поднимаете, самим же ею дышать. Который час?
– Половина пятого, – подсказал Серегин.
– Доцент! – укоризненно произнес майор Кузьмин.
– Виноват. Шестнадцать тридцать шесть. Сорок одна минута до часа «Ч».
– Все ясно, – сказал полковник. – Распределиться всем дальше по коридору. После обвала камней, чтобы присесть, достаточно. И чтобы тихо себя вели.
Дождавшись исполнения приказа, он спросил:
– Настя, как там наши?
– Поднимаются. Через час должны добраться.
– Очень хорошо. Огневик где?
– У входа залег.
Семен сел, подложив под себя вещмешок, и провалился в Узел. Да, тот должен был открыться через сорок минут, но на Семке был отпечаток узла Аквариума, и в нем сидели знания, которыми поделились с ним огневики.
Он постоял на краю, разбираясь в путанице миров и отражений. И вдруг сердце у него бабахнуло, словно в груди граната взорвалась. Этот мир не был ярким или как-то по-иному привлекательным. Зато был настоящим, живым миром, а не каким-то отражением. Заснеженная равнина с кривыми полузасыпанными снегом деревцами. Они, наверное, всего-то по пояс ему будут. Большинство с коричневыми стволами, ветками с редкими пучками игл. Некоторые без иголок и листьев. Стволы тоже скрученные, норовящие прижаться к земле, чтобы не так било поземкой. Вон как от ветра трепещут белые тонкие, как папиросная бумага, кусочки коры. Да уж, малопривлекательное местечко. Семен отчего-то долго не мог припомнить, как такое место называют. Пока не увидел небольшого с пушистым белым мехом и пышным хвостом зверя, рывшегося мордой в сугробе. Тундра! А зверя зовут Песец. Полярный родственник нашего Лиса Лисицина.
Ему так захотелось сделать шаг под обжигающий морозом ветер, шагнуть и никогда больше не возвращаться сюда, что он едва смог удержаться. Себя удержал, а слезы нет. Так и вернулся в каменный коридор с дорожками на щеках. Но там было темно.
– Кольцов, ты куда исчезал? Ты чего нас пугаешь? – зашептал Шатун.
– Я нечаянно. Я больше не буду.
– Эй, успокойся. Я ж любя.
– Я уже успокоился. Надо со Стражем связаться, рассказать, что здесь происходит. Он скорее всего про этот узел и не знает ничего.
Через полчаса узел раскрылся для всех. Еще через пятнадцать минут в пещеру вошли Антон Олегович и четверо ребят. Все были так возбуждены, что шагнули в огневика, не заметив его. Через четверть часа огневик отплыл в сторону. Юстина, Джон, Инеза и Ким уже перестали биться в истерике, огневик провел с ними сеанс своей терапии, стер созданные в их головах Лизуном программы подчинения, но успокоить не смог и вынужден был усыпить. Сейчас он объяснял Семену, что тому делать, когда все очнутся.