Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

Грачев Василий

Старший оперуполномоченный военной контрразведки «Смерш» гвардии капитан Петр Иванович Китин залёг на вспаханном огороде окраинного сельского дома, отстреливаясь из пистолета. Видя, что он продолжает оставаться на одном месте, когда все остальные отходят к лесу, находившемуся в тылу на расстоянии до одного километра, я двумя короткими бросками приблизился к нему и залёг рядом. Оказалось, что он убит. В этот момент из-за угла дома высунулся немец с ручным пулеметом, закреплённым через плечо ремнем, и дал длинную очередь выстрелов, которые опять-таки пронизали тело П. И. Китина. Ответной автоматной очередью я уложил этого немца. Забрав у Петра Ивановича личные документы из карманов кителя, я, уцепившись за его полевую сумку, начал отползать и перевернул его тело кверху лицом. Изо рта его хлынула кровь. Так в героической борьбе с фашистами ушел из жизни замечательный кадровый офицер-контрразведчик, который совсем недавно, 13 марта, отметил по-фронтовому свой 31-й год со дня рождения.

Отход личного

состава штаба 29-го полка к опушке леса состоялся с минимальными потерями благодаря тому, что весьма кстати вблизи оказались 45-мм орудия, которые в считанные секунды открыли уничтожающий огонь по немцам, подбили несколько бронетранспортеров и заставили их отойти на окраину села.

Добравшись под свистом пуль до опушки леса, где находились полуочумевшие от внезапного удара штабники, решил личные документы П. И. Китина положить в его полевую сумку чтобы не потерять. Открыв её, увидел много исписанных листов с заготовленным текстом подписки о сотрудничестве с органом «Смерш», с рапортами о состоявшейся вербовке доверенных лиц, оформленные на них личные дела. Всё это было в формате на пол-листа. Везде обозначен гриф «совершенно секретно». Хотя ранее с такими документами не встречался, сразу понял – какую ответственность взял на себя за их сохранность. Быстро нашёл начальника штаба полка гвардии майора И. И. Шинкарёва. Доложил ему о гибели П. И. Китина. Показал домик на окраине села, в огороде которого осталось его тело. Сказал, что в полевой сумке находятся личные и секретные служебные документы погибшего. Смотреть их он отказался и, погоревав о случившемся, сказал, что сейчас забрать тело Китина невозможно, наше наступление на этом участке возобновится только утром, а документы Вам лично надо передать в отдел ВКР «Смерш» дивизии. Куда тут же приказал отправиться мне вместе с коноводом Брякиным на фаэтоне, поскольку в нем находились все вещи П. И. Китина, проинструктировав о вероятном месте нахождения штаба дивизии.

Прибежав в хозвзвод, быстро подготовили к выезду фаэтон, собрав в нем полностью вещи П. И. Китина и, забрав с собой еще две верховые лошади, чтобы их кто-либо не присвоил, выехали по указанному нам маршруту. Без каких-либо блужданий, еще до наступления темноты, нашли отдел ВКР «Смерш» 7-й гвардейской ВДД, размещавшийся в комнатах детского садика села. Начальника отдела не было, нас принял его заместитель майор Недашковский и, сохраняя полное спокойствие, стал подробно опрашивать меня об обстоятельствах гибели П. И. Китина. В это время в комнату вошёл крайне возбужденный начальник отдела гвардии капитан Жуков и начал торопливо задавать мне один вопрос за другим: как все произошло, почему он оказался впереди всех перед противником, неужели нельзя было вынести тело, можно ли это сделать сейчас, если со мной направить ночью группу разведчиков, когда может начаться на этом участке наступление наших войск и т. д. Видя, как мне трудно справляться с его вопросами, Недашковский принялся помогать мне и стал высказывать свое мнение по отдельным из них. В итоге они приняли решение: немедленно мне и Брякину вернуться на верховых лошадях в штаб полка, постоянно поддерживать связь с командованием и с началом наступления прорваться к телу Китина П. И., вынести с поля боя и на имеющейся в нашем распоряжении повозке доставить в медсанбат, чтобы там его помыли и приготовили к похоронам.

Ранним утром 6 апреля, после артподготовки, начались ожесточенные наступательные бои 7-й гвардейской ВДД, которые позволили совместно с 5-й гвардейской ВДД освободить город Огарев и сходу форсировать южнее его реку Реут, захватив на правом берегу небольшой плацдарм.

Поставленная мне задача была тоже успешно выполнена. Труп П. И. Китина оказался на том же самом месте и в том же положении, в каком был оставлен мною. Вокруг немцы вытоптали на пахоте большой круг и дорожку к домику. Приходили смотреть. И было на что. Он накануне сменил зимнюю форму десантной одежды и надел все новенькое: шинель, китель и брюки, фуражку, яловые сапоги, портупею. Все так и осталось нетронутым.

Прибыв в медсанбат, я передал его командиру старшему лейтенанту Семёнову просьбу капитана Жукова о подготовке тела П. И. Китина к похоронам. Семёнов категорически отказался делать это, о чём мною по телефону было доложено Жукову. В считанные минуты он появился и, выскочив из машины и двигаясь к нам, во весь голос выкрикивал: «Где этот негодяй, тыловая крыса… Сам помою». Старшего лейтенанта Семёнова не было видно. Он, услышав грозные эпитеты в свой адрес, куда-то скрылся. Но сделал для себя соответствующий вывод, и когда Жуков, засучив рукава, готов был приступить к мытью трупа сам, появились медсёстры с вёдрами горячей воды и помогли ему сделать всё необходимое. Через какое-то время появился и гроб, обитый красным материалом. Не знаю, чьими усилиями это было сделано – Семёнова или Недашковского. Всё было сделано самым лучшим образом, и Пётр Иванович лежал в гробу как живой.

Во второй половине дня 6 апреля поступила команда о передислокации медсанбата вместе со штабом 7-й гвардейской ВДД на захваченный плацдарм в правобережьи реки Реут. Только в это время, сидя на повозке с гробом П. И. Китина, я вспомнил, что его жизнь трагически оборвалась

в день моего 19-летия. Вот такими оказались мои фронтовые именины. Об этом Брякин сказал старшему лейтенанту Семёнову, и тот во время ужина выдал нам по сто граммов спирта и сам принял участие «в поздравлении».

7 апреля перед обедом ОКР «Смерш» 7-й гвардейской ВДД разместился в селе Вышкеуль. Вечером в медсанбате у гроба П. И. Китина появились Жуков, Недашковский и комендант отдела. От них стало известно, что похороны намечены на 8 часов утра 8 апреля. Место было выбрано на высоком берегу реки Днестр, рядом с сельской церковью, от батюшки которой взято заверение, что приход оборудует памятное надгробие и обеспечит должный уход за могилой. Похороны прошли торжественно, с участием всего личного состава отдела и большого количества местных мирян с трогательными скорбными речами и отпеванием батюшкой. Над могилой был распущен малый запасной парашют от «ПД-40». Во дворе места размещения отдела были накрыты столы и состоялись поминки П. И. Китина. От наисердечнейших высказываний в его память у меня невольно катились слезы и душа раздиралась тяжёлой грустью. После поминок мне и Брякину приказано было остаться ночевать в комендантском взводе отдела и присмотреть за лошадьми.

Для меня Пётр Иванович Китин на веки вечные незабываем потому, что первым пришел к выводу о моей пригодности к работе в органах госбезопасности. Ещё в начале марта провел со мной об этом подробную беседу и сказал, что направляет на меня необходимые характеризующие материалы в ВКР «Смерш» дивизии для дальнейшего оформления личного дела и зачисления на фронтовые курсы военной контрразведки. В его представлении я щедро наделён теми качествами, которые во всём своем многообразии должны быть присущи военному контрразведчику. Думаю, что его дальновидность была мною оправдана безупречной сорокапятилетней службой в органах, в течение которой начальники все более высоких рангов постоянно подтверждали те чекистские качества, которые впервые заметил и оценил П. И. Китин.

Признаюсь, что его настойчивые пожелания посвятить себя службе в органах госбезопасности я встретил как-то растерянно, без особой радости и с переживаниями, хотя знал об этом очень мало. Поделившись своими сомнениями с оперуполномоченным старшим лейтенантом Болдыревым, окончательно потерял всякую уверенность. Он рассуждал, примерно, так. Пока идет война, можно и послужить. А когда победим и наступит мир, я, пардон, благодарю Вас за внимание. Все люди начнут разгуливать в прекрасной, свободной, гражданской одежде, а мы – париться в затянутой военной форме, да ещё и вечно с пистолетом в кармане и т. д. Довел меня до того, что, полностью погрузившись в переживания, стал обдумывать, как пойти к П. И. Китину и отказаться от его предложения. Но так и не решился. Стыдно было проявить своё непостоянство.

С позиции своих долголетних знаний о работе в органах госбезопасности и того, что представилось возможным наблюдать о подвижничестве П. И. Китина, могу утверждать, что он был подлинным трудоголиком, исключительно добросовестно относящимся к исполнению своего служебного долга. Безустанно находился в движении и общении с личным составом оперативно обслуживаемых штаба и отдельных подразделений полка. Здороваясь, всегда подавал руку. В разговоре был веселым, улыбающимся и шутливым, проявляя душевную мягкость, доброжелательность, умение слушать собеседника. Ежедневно стремился побывать в местах несения личным составом боевой службы, в том числе в окопах и других боевых позициях. При прибытии нового пополнения почти круглосуточно вёл беседы, связанные с вопросами обеспечения государственной безопасности, знакомясь с каждым из них. в отдельности. Ясно, что всё это он использовал для того, чтобы иметь достаточно доверенных лиц и резидентур из них, конспиративно встречаться с ними, получать нужную информацию и предупреждать негативные проявления. В результате в полку не было допущено измены Родине и других государственных преступлений. В расположении штаба полка своевременно был выявлен переброшенный на переправе через Днепр агент немецкой разведки, экипированный в форму советского военнослужащего, который после разоблачения был забран комендатурой отдела ВКР «Смерш» дивизии для продолжения там следствия. В общем, П. И. Китин был замечательным человеком и примерным чекистом, погиб в бою за Родину и достойно похоронен, теперь уже на территории иностранного государства – Молдовы. Его не стало, но он навсегда останется в светлой памяти тех, кто его знал.

В дни похорон П. И. Китина 7-я гвардейская ВДД форсировала реку Реут в районе южнее Огарева. Дальнейшее ее попытки, как в целом усилия 2-го Украинского фронта, развивать наступление на Кишинёв, были отражены мощными контратаками подошедших из резерва частей 3-й и 9-й немецких танковых и одной моторизованной дивизий. Наши войска перешли к жесткой обороне. Части 7-й гвардейской ВДД перешли в оборону на новом участке от Бравачаны до Миток на 10-километровом фронте с передним краем по северному берегу реки Реут северо-западнее Огарева. 29-й гвардейский ВДП, усиленный дивизионом 10-го гвардейского артполка, занял оборону в первом эшелоне. Началась каждодневная работа по созданию глубокой, многополосной обороны полевого типа, которая продолжалась до 20 августа 1944 года, до начала Ясско-Кишинёвской наступательной операции.