Контрснайпер
Шрифт:
— Жгут сделай!
— Чем?! — растерялся Прошкин. — У меня ремня нет. Все малы…
— В машине аптечка, там фирменный, — Ирина снова вытащила бинокль и направила его в сторону горы…
Через час на кухню заглянул человек со странной фамилией Пониматкин.
— Отправили? — Ирина подняла на него глаза, полные слез. Она нарезала лук — аккуратными колечками, словно ничего не случилось.
Володя кивнул и опустился на лавку.
— Степаныча в Ханкале за прежние ЧП сейчас, поди, всем кагалом имеют, а тут — еще одно. Прямо «к столу». Все, теперь отряд проверками
Ирина бросила лук в кастрюлю и, помешав в ней поварешкой, села напротив оперативника.
— Слушай, Володя… Ты бы поговорил с нашими рейнджерами. Только доходчиво. Объясни им, что до склона, с которого снайпер работает, расстояние по прямой — почти километр. У «Калашникова» же эффективная дальность — четыреста метров, так что толку от их пальбы — никакого. Только если на излете достанут, и то случайно. Как Степаныч говорит, окрестных сусликов пугаем. Пулемет, конечно, на такой дистанции возьмет, но и из него по горам палить не видя цели — тоже одна трата патронов. К тому же село рядом. Если, не приведи бог, кто-то из местных там случайно окажется и под пулю попадет, Степаныча вообще посадят.
Пониматкин не возражал.
— Ладно, переговорю… Кстати, о снайпере. Я, собственно, зашел сказать, что наши с тобой догадки, похоже, в точку попали… Не находишь?
— Похоже…
— И?
— Придется ждать, — Ирина помешала варево. — Накрывать его можно только на позиции.
Оперативник на секунду задумался.
— Ты, конечно, права: на позиции — оно лучше. Только сколько ждать? Тут нужно найти какой-то ход. Подогреть ситуацию… Есть у меня одна идейка…
Он двигался в предутренней мгле, прячась за стволами деревьев, внимательно глядя под ноги, стараясь ступать неслышно. Свои растяжки — наизусть знал, глухой ночью мог пройти. Но теперь кто здесь только растяжек не ставит…
К схрону он выходил с подветренной стороны. Метров за пятьдесят остановился, вслушался, затем осторожно втянул ноздрями воздух. Словно волк. Ветер не донес ни посторонних шумов, ни посторонних запахов. На всякий случай он выждал еще немного, затем продолжил путь.
По этой тропинке после его позавчерашней «охоты», похоже, не ходил никто: две сухие веточки, крест-накрест положенные возле корня узловатой старой сосны и чуть прикрытые прошлогодней листвой, не были повреждены. Паутинка между двух свисающих ветвей — тоже цела. Как и тонкая, практически незаметная леска растяжки, которую он поставил уже перед самым схроном.
Осторожно переступив леску, он присел, запустил пальцы под пласт дерна и отвалил его в сторону. Потом внимательно осмотрел поверхность обнажившегося деревянного щита, что закрывал яму. Здесь тоже ничто не вызвало подозрений. Подковырнув пальцем землю, нащупал сбоку на щите металлическое кольцо и, осторожно сняв его с гвоздика, откинул крышку. Тоже сюрприз для излишне любопытных: к кольцу этому был прикреплен конец короткого троса, а другой — привязан к чеке гранаты, закрепленной на крышке спрятанного в схроне чемодана.
Достал из чемодана камуфлированный комбинезон, быстро надел его поверх одежды. Затем извлек из ямы снайперскую винтовку Драгунова, прозванную в народе просто СВД, но от этого не ставшую хуже. Вернул чемодан на прежнее место. Снова зацепил кольцо за гвоздик на щите, небрежно прикрыл его листвой и ветками. Со стороны, если приглядеться, заметно, но… Этот схрон ему больше не нужен. А те, кто будет его искать, — легко найдут. Вместе с… маленьким сюрпризом.
Он не испытывал никаких угрызений. Не он начал эту войну.
Ирина поежилась. Нет, это не был холод, хоть утро и выдалось свежим. Скорее, волнение. А точнее, своего рода предстартовый мандраж. Чувство, знакомое любому опытному снайперу и спортсмену. Часами лежишь в засаде в ожидании объекта и вдруг ощущаешь какой-то внутренний толчок. Это объект сам дает о себе знать. Ты его не видишь, просто ощущаешь его присутствие. Словно потянуло особым холодом, каким-то потусторонним ветерком.
Она посмотрела на часы. Да, если их расчет верен, объект как раз сейчас и должен появиться. Он работает именно так: выходит на место, делает один или два выстрела и быстро уходит. У него здесь, в этих условиях, не может быть другой тактики.
С помощью миниатюрного, но мощного бинокля Ирина внимательно осматривала противоположный, не освещенный еще солнцем склон. Да, она пока — не в самом выгодном положении: ее склон — как раз освещен. Но потому она и выбрала себе позицию под скальным выступом, куда лучи попасть не могли. И в этой густой тени ее обнаружить невозможно.
Она подрегулировала бинокль. Вот старая узловатая сосна. Пониже ее — подходящее место для снайперского укрытия…
Оп-па! Похоже, там, под этой старой сосной, что-то мелькнуло. Но — лишь на миг. Конечно, это могла бы быть и бродячая собака, их здесь великое множество. Или даже дикий кабан, позавчера она заметила следы…
Нет, не собака и не кабан. Из-за них мандража бы не было.
Он никогда не работал с одной и той же позиции дважды. Осторожность — родная сестра подлинной, а не безрассудной храбрости. По-настоящему храбр не тот, кто, презирая смерть, бросается вперед. Тот — гибнет от пули. А вот тот, кто умело избегает смерти, — сам уничтожает врагов.
Сегодняшняя позиция была расположена к лагерю федералов ближе, чем обычно. Как и другие, он выбрал ее заранее, но приберегал для особого случая. И такой случай как раз настал. Он сработает здесь в последний раз. В селе наверняка начнутся капитальные зачистки, и федералы могут выйти на след.
Через пять минут он уже был на месте. Лагерь и ведущая к нему дорога лежали как на ладони. Ждать, по его прикидкам, оставалось совсем недолго. Минут десять-пятнадцать.
Но он ошибся. Уже буквально через пару минут на дороге показался штабной «УАЗ» в сопровождении БТРа.
Он перевел прицел на территорию лагеря. В поле зрения попали веревки с бельем. Простыни и наволочки висели неподвижно — значит, безветрие. Значит, на этой, все же приличной дистанции, траектория пули будет оптимальной. Чуть оторвавшись от окуляра, мужчина подкрутил маховичок, снимая боковую поправку на ветер.