Контртеррор
Шрифт:
– Я попрошу Вас как можно быстрее добраться до Зимнего дворца и до дежурного Дворцового Гренадёра. Попросите его вызвать генерала Ширинкина. Евгению Никифоровичу расскажите о том, что здесь случилось и передайте просьбу срочно прислать сюда ко мне трёх мушкетёров, – я сделал паузу, умолкнувшая чуйка, снова начала подавать признаки жизни. – И ещё попросите генерала, чтобы он присмотрел за гасконцем.
Глядя на то, как округлились от удивления глаза штабс-капитана, подумал: «Надеюсь, Евгений Никифорович сообразит, что гасконец – это любезный штабс-капитан Дрентельн. Как-то он быстро на контакт со мной пошёл. Вон несколько офицеров стоят, даже один подполковник, но никто из них
– Это какой-то шифр, господин полковник? – наконец-то, справившись с удивлением, смог спросить Дрентельн.
– Да, господин капитан. Начальник Дворцовой полиции всё поймёт. Я очень на Вас надеюсь.
– Я всё понял. Разрешите исполнять?! – Александр Александрович несколько шутливо принял стойку смирно.
– Исполняйте, господин капитан, – с улыбкой на лице я козырнул ему.
Не успел штабс-капитан отойти от меня, как до нас добрался городовой и дворник. Ну вот и подкрепление прибыло. Дворника, дав ему рубль на извозчика, сразу же отправил в ближайший околоток за надзирателем и судебным следователем.
Потом был быстрый опрос кучера «товарища Петра», который клялся и богом, и всеми святыми, что тот его нанял несколько минут назад. И он к террористам, которые в его высокоблагородия стреляют, абсолютно не причастен. Пришлось временно поверить, так как он был нужен.
В общем, городовой вместе с кучером повезли двух раненых террористок в Александринскую женскую больницу, расположенную на Надеждинской улице. От Казанского моста через Екатерининский канал [11] , до которого я чуть-чуть не дошёл, до этой больницы было ближе всего. И была надежда, что и симпатяжку довезут живой. Как смог, используя бельё самих же террористок, что-то в виде повязок с тампонами на раны я им быстренько наложил.
11
Екатерининский канал – в настоящее время канал Грибоедова.
Городовой так же должен был осуществлять потом в больнице охрану барышень и кучера, пока туда не прибудут либо сотрудники Дворцовой полиции, либо охранного отделения. Я же остался рядом с пролёткой, в которой находился труп «товарища Петра», а также браунинги барышень и револьвер кучера.
Первым, как ни странно, прибыл пароконный экипаж Скорой помощи. Два санитара уложили на носилки уже потерявшего сознание мужчину, расположили его в карете и уехали. Вторыми в экипаже Дворцовой полиции приехали Буров и Горелов.
– Где Зарянский? – поинтересовался я у них.
– За «гасконцем» наблюдает, – усмехнулся наш специалист по скрытому проникновению в жилища. – Кого-то другого его превосходительство топтуном побоялось поставить. Вы хоть в курсе, Тимофей Васильевич, кто этот штабс-капитан.
– Нет, Пётр Фёдорович. Первый раз сегодня видел.
– Это сын генерала от инфантерии Дрентельна Александра Романовича, который в своё время преподавал военное дело Александру Третьему и Великому князю Владимиру Александровичу. Когда генерал двенадцать лет назад умер, Его императорское высочество позаботился о сыне своего учителя. Великий князь сначала пристроил его вольноопределяющимся в Преображенский полк, потом помог с экзаменом на офицерский чин и продолжает следить за его дальнейшим продвижением по службе.
– Нда… Про случайную встречу можно теперь даже и не говорить. А откуда столько информации про этого Дрентельна?
– Тимофей Васильевич, Вы же знаете, что нам троим поручено собирать информацию о некотором лице, – вступил в разговор Горелов. – Вот капитан в его окружении и засветился.
– Тогда всё ясно, господа. Пётр Фёдорович, Николай Васильевич, я вам сейчас расскажу, как всё было, потом начинайте опрос свидетелей и организуйте охрану раненых террористок в больнице. Одна из них точно должна выжить. Это наш единственный свидетель. При хорошем раскладе, если случится чудо, их будет двое. «Товарищ Пётр», – я указал на труп в пролётке, – к моему глубокому сожалению, больше ничего не скажет.
Буров не удержался и присвистнул.
– Так это, «товарищ Пётр»?! Действительно, жаль, что он не сможет больше говорить.
– Боюсь в противном случае больше не смог бы разговаривать я…
Дальше я кратко рассказал, как всё происходило и, попросив попробовать уточнить, каким образом на меня вышли террористы, отправился в экипаже Дворцовой полиции в Зимний дворец. До прибытия туда императора ещё оставалось время, и я надеялся успеть решить вопрос с раной плеча и формой.
– Рассказывай Саша, как всё прошло, – произнёс Великий князь Владимир Александрович, усадив штабс-капитана Дрентельна в кресло и сам, заняв другое.
– Он остался жив. Пахом убит. Девицы раненны, одна тяжело, вряд ли выживет. Кучер мёртв.
– Как это произошло?! – напряжённо спросил князь, а его правое веко несколько раз дёрнулось в нервном тике.
– Владимир Александрович, он натуральный зверь в человеческом обличье! Я теперь начинаю думать, что все те сказки, которые в столице ходят об этом Ермаке-Аленине, в большей степени правдивы! – увидев нетерпеливый взгляд князя, Дрентельн торопливо продолжил. – Он спокойно шёл по тротуару Невского проспекта. Я следовал за ним сзади где-то шагах в пятидесяти. Когда его почти догнала пролётка с барышнями, он вдруг резко развернулся, выхватывая из кобуры наган, упал на колено и выстрелил, потом броском вперёд лёг и одновременно с этим выстрелил. После этого я даже не смог рассмотреть, как он из положения «лежа» будто бы перетёк в стойку для стрельбы с колена и одним выстрелом убил кучера. Всё это заняло времени меньше, чем я Вам сейчас про это рассказывал. Он удивительно ловок. Я такого никогда не видел.
– Как погиб Пахом?
– Я не видел. Когда Аленин залез в пролётку к дамам, Пахом на другой подъехал к ней. Обе пролётки были с поднятым верхом и стояли впереди меня. Я услышал только два слитных выстрела, один из которых был приглушённым, а потом увидел, как из дамского экипажа на землю спустился Аленин, держась за плечо.
– Он ранен? – оживился князь.
– Если и ранен, то не очень сильно. Когда я с ним разговаривал, то рассмотрел, что ему с бекеши оторвало погон, её плечо было повреждено, и оттуда торчала овчина, но крови я не заметил. На груди почти напротив сердца было отверстие от пули, но Аленин на него не обращал внимание. А вообще ему повезло. У его фуражки первым выстрелом по нему была прострелена тулья. Чуть ниже и он был бы трупом.
– Чуть-чуть не считается, Саша. А этот, как ты сказал зверь, очень опасен. Очень…, - князь задумался на несколько секунд. – Пахом точно убит?!
– Да, Владимир Александрович. Получил пулю в лоб. Мертвее не бывает.
– Жаль… Жаль Пахомку. Он для меня почти как сын был. С рождения в моём доме, – князь вновь замолчал, потом, будто очнувшись, спросил. – О чём ты разговаривал с Алениным?
– Мне пришлось подойти к нему, чтобы рассмотреть, как обстоят дела. Поздороваться, а потом и представиться. Он же попросил меня доехать до Зимнего дворца, вызвать генерала Ширинкина и рассказать ему о случившемся.