Конвейер смерти
Шрифт:
Врач мне попытался доказать, что сержант – явно наркоман. Не может терпеть боли, требует дозу за дозой промедола, нервничает. На эти разговоры я ответил капитану, что хотел бы посмотреть на него, если бы ему разворотило ляжку и кость! Как тогда он сам бы стонал и орал?!
Жалко сержанта. Постников еще целый год мог командовать гранатометно-пулеметным взводом. Теперь надо подбирать и готовить нового заместителя командира взвода. Этот Постников был крепким, мощным парнем, который не боялся ни националов, ни старослужащих. Самый меткий пулеметчик роты.
В
Похромал дальше по жизни…
После подведения итогов за месяц майор Боченкин отозвал нас с комбатом в сторону и то ли насмешливо, то ли виновато произнес:
– Василий Иванович! Ты оформлял наградной на орден Красной Звезды Ростовцеву? Твоя подпись?
– Ну, моя! Оформлял. За Баграмскую зеленку, он с разведвзводом впереди техники шел, дорогу пробивал. В окружении больше часа сидел, отстреливался от духов. И что из этого? Я его и за операцию по выводу войск опять оформлю к ордену…
– Из штаба дивизии представление к награде вернули. Начальник штаба велел определиться, что мы хотим! На что посылаем? На Героя? На орден?
– И на то, и на другое! – улыбнулся Подорожник.
– Такой вариант не проходит. Полковник в трубку рычал, что мы охерели, нового Брежнева из него лепим. Хотим с головы до пят железом обвесить. Хватит и Золотой Звезды, – ответил майор.
– Если штабные такие умные, пусть с автоматом пешком пройдут хоть к одному посту, расположенному вдоль Баграмского канала. Я посмотрю, что они себе будут после этого требовать! Козлы вонючие! – рявкнул Василий Иванович.
– Ну козлы и козлы, что делать! Все в их власти! Тебе тоже, Иваныч, второй орден зарезали! «Кэп» послал наградной на медаль «За службу Родине» III степени, возвратили. Резолюция такого содержания: «Слишком часто награждаем! Второй наградной оформить перед заменой!»
– Бл…ство! Я их всех на… видал, чтоб у них у всех… отсох! – гневно прорычал Чапай.
Я смущенно почесал затылок. Что скажешь? Оформлять вторую подряд награду нескромно. Все верно. Но за Иваныча обидно. В штабе округа большинство офицеров управления с орденами. У кого один, у кого два. А комбат боевого рейдового батальона с трудом получил один.
Боченкин похлопал моего шефа по плечу и успокоил:
– После следующего рейда опять пошлем. Тут еще одна проблема. Сбитневу Красная Звезда по ранению пришла, мы ее семье отправили. А посмертно к Герою представить не разрешили, только на Звезду. Но в итоге согласились на «Знамя». Проклятая политика! Вывод войск, а командир роты погиб. Значит, были тяжелые бои. Официально объявлено, что войска вышли без потерь! Ошуеву по ранению оформили на Красное Знамя, и тоже возврат. Кто-то наверху резолюцию написал: «Слишком много высоких наград, достаточно ордена Красной Звезды!» Вот такое отношение! Да, и заберите остальную пачку представлений на подчиненных. Прошло только три наградных. Неверно оформлены! Теперь велено писать о взятых пленных и о трофеях, а тут сплошь убитые мятежники! Никаких уничтоженных врагов быть не должно. Перестройка не отражена, ускорение. Требуют
– Черт побери! Мудаки штабные! Их требования меняются каждый квартал, – сказал обиженный комбат, когда строевик удалился восвояси.
– Это точно, – согласился я. – А потом у пехоты на хэбэ одни дырки от осколков. Половина офицеров домой без наград уехали.
– Стоп! Комиссар, что ты меня убеждаешь? Я же не против. Представляй, пиши! Но Бодунов и Берендей пьют?
– Употребляют.
– Афоня дебоширит?
– Всего один раз.
– Степушкин и Радионов по своим стреляли из «Васильков»?
– С кем не бывает… По мне свои уже раз пять долбили.
– А меня что, не чихвостят за такие ваши проказы? Я понимаю твое желание быть добреньким к друзьям. Но оно скоро пройдет, когда начнут тебя иметь за целый батальон, за всех пятьсот пятьдесят человек. Посмотрю через месяц на твою дальнейшую доброту и жалость.
Глава 8. Первые поминки
Подорожник был несколько растерян, удручен и озабочен. Он хмурился и нервничал, что Иванычу было совершенно не свойственно.
– Никифор, сегодня проводим после вечерней проверки поминки по Сбитневу. Пройди в роты и собери деньги на мероприятие. Отправь «комсомольца» с Берендеем на закупку спиртного и закуски. Начало в двадцать два часа в коридоре женского модуля!
– А командование не помешает? – засомневался я. – Цехмиструк вместе с Золотаревым прибегут и траурное мероприятие сорвут.
– С Филатовым сам, лично, договорюсь, приглашу его, тогда другие шавки помешать не посмеют! К черту антиалкогольную кампанию! По-человечески проститься должны с лучшим командиром роты! В ротах с бойцами оставить молодых лейтенантов и зеленых прапоров. Им еще рано выпивать, пусть работают! – распорядился Подорожник и, сильно сутулясь, зашагал в сторону штаба полка.
Я пошел в казарму первой роты. Дежурный по роте сержант Лебедков бросился докладывать. Но я отмахнулся.
– Где офицеры? – спросил я у сержанта.
– В ленинской комнате. Что-то обсуждают!
В ленкомнате, к моему удивлению, совещание проводил старший лейтенант Грымов. Хм! Чудно! Он ведь после отпуска как залез на заставу в горах, так три месяца в полку не появлялся. Не желал работать под командованием Сбитнева. Грымов сморщился, словно от сильной зубной боли, при моем появлении и скомандовал: «Товарищи офицеры», – я махнул рукой и коротко рассказал об организации поминального вечера.
– Калиновский, выйди со мной на минуточку! – распорядился я в заключение.
– Слушаю вас, товарищ старший лейтенант! – произнес Александр, затворив за собой дверь.
– Откуда взялся Грымов?
– Приехал вчера, вступил в командование ротой! – ответил Калиновский.
– Почему он командует, а не Острогин?
– Потому что Эдуард – заместитель командира роты.
– Этот заместитель сбежал из роты и, включая отпуск, пять месяцев ею абсолютно не интересовался. Ну да ладно, сегодня комбат решит, кто будет командиром.