Конвейерные Миры или танцы с толтеками.
Шрифт:
Примерно таким же образом структурированный тональ поддерживается обволакивающим и утончённым для него не-деланием нагуаля, той инфраструктурой невидимых перекрёстных связей с бесконечными вариантами действий в равновесной Супер-реальности. Воин постоянно выбирает из них те антиподы сложившихся представлений, которые размывают его текущие отождествления. Эта книга, например, в определённом смысле является не-деланием по отношению к сложившемся представлениям о реальности.
Можно с уверенностью сказать, что все толтековские практики, как и вся жизнь воина, направлены на формирование непрерывной самоидентификации
Стирание личной истории, смерть-советчик, бег силы, перепросмотр, сталкинг, не-делание и, наконец, осознанные сновидения — все эти вместе взятые техники развивают качества, при которых утончённое самоосознание способно на длительное путешествие в духе, без заражения его саморефлексией. Путей бегства от неё человек выдумал предостаточно, но, как правило, вместе с ними с водой из ванны выплёскивается и сам ребёнок. Человек постоянно убегает от самоосознанности, теряя себя в множественности своих незначительных второстепенных занятий, в бесконечных отражениях от зеркал своего эго.
Не-деланием можно заниматься в потоке энергии, а без него эти занятия, в самом деле, будут выглядеть как обычное безделье. Если подходить к практике самовоспоминания с небольшим уровнем наличной энергии, то не хватит интенсивности осознания для того, чтобы поддерживать её непрерывно — заест всё та же саморефлексия. Поэтому нужна «встряска» и пересмотр синтаксиса застойных энергий с помощью вышеуказанных сопутствующих техник и других жизненных занятий. Каждый человек в свойственной ему манере периодически «вытряхивает» себя из рутинных жизненных обстоятельств. Но чаще бывает так, как у той нерасторопной вороны: выдернула клюв, застрял хвост; вытащила хвост, увяз клюв и т. д.
Самоосознание — не простая концентрация на своём «я», или на дыхании, на ходьбе. Что-то большее заставляет воина духа с ростом его «профессионализма» постепенно отойти от всего и остаться один на один с первопричиной реальностью. Вся пена его беспорядочных «снов» о действительности вдруг растворяется у ног преобразившегося осознания, и он бесстрастно воспринимает бытиё, как тотальное не-делание. Это есть его последнее «развлечение», которое приходит естественно само собой после долгих поисков. Толтеки говорят, что на них начинает беспрестанно «давить» 2-ое внимание. Оно плотно «упаковывает» их внимание в боевую единицу осознанности.
Непрерывное самоосознание есть постоянное нахождение нового ракурса видения мира и себя в нём. Это — импровизированное творение своего восприятия. Не уставать от собственного контроля жизни и навязчивости собственного образа, оставаясь жизнелюбом — одна из главных задач эзотерики. Но решаются эти задачи легко, подобно дуновению ветерка, как будто их и не было.
Беспристрастно кататься на острие молнии своих ощущений или сидеть в позе лотоса на извержении вулкана своей пробуждённой энергии. Контролировать всё без контроля, наступать, будучи всегда расслабленным — таковы метафорические образы парадоксального тонально-нагуального равновесия во внутреннем самосозерцании.
Вероятно и наши АСы не смогли бы долго удерживать Миры, в одном из которых мы живём, в своём созидающем намерении творцов, если бы их жизнь была для них скучна и малоинтересна. Они находятся в своей нескончаемой игре, в поиске вечной мотивации для продления своего осознания и жизни. Играет ли бог в кости (в вероятность)? Или иначе: осталось ли в его жизни место для тайны, открывая которую, можно испытывать радость, подобно тому, как ребёнок радуется пролетающей бабочке, цветку, щебетанию птиц?
По всей видимости, у наших Создателей всё это есть за их границами непознанного. И даже в большей степени, чем мы можем это себе представить. Их жизнь просто не может быть не переполнена тайной. А как же иначе? Если бы Абсолют не был тотально беременен метаморфозами непрекращающегося саморазвития, то очень быстро «смертельно» заскучал в своей бездонной Вечности.
Мы ещё не до конца осознали значение рутинной саморефлексии в нашей жизни, и потому смирились с её приходом. У неё есть и другое финальное название — распад и смерть осознания.
Некоторые из нас утешают себя тем, что всё идёт к лучшему, или тем, что за нас там — на верху найдут нужные ответы и примут маргинальные решения, но, в итоге, мы просто засыпаем, отгородившись от всего сном неведения.
И может, поэтому нам не протягивают открытую руку наши Создатели, — чтобы мы острее почувствовали ответственность за формирование собственного осознания. И, где-то, там — на подступах к непознанному, космическим Архитекторам и Создателям Миров, вероятно, тоже не на кого опереться на самом краю их светоносной Супер-реальности. За которой нет иллюзиона перевоплощений, а только холод бесконечности. Там, где всё исчезает бесследно и где у края Света находится кладбище богов.
Итак, подведём итог сказанному.
Воин ответственен за своё самоосознание в духе, без которого он распадается как облачко тумана. Его клей конфигурации духовного тела — это образующее действие личного намерения. Он использует явления и объекты мира для собственного самоопределения и текущего разотождествления с ними, чутко балансируя на грани этих противоположных занятий и оставаясь потенциально свободным. Свои многообразные реакции на мир и сама действительность ему необходимы для процесса постоянного позиционирования центра своего второго «я» — состояния отрешённого свидетеля окружающей его действительности. Основная его сила — это сила невмешательства в действии жизни.
Воин духа предпринимает эти шаги для того, чтобы не обрасти схемами интерпретаций и не надоесть самому себе в преследующей каждое живое существо рутинной саморефлексии — самопоглащённости собственным образом. Ведь степень раздутости нашего эго пропорциональна степени нашего рабства, отсутствию выбора.
Он понимает, что неправильная организация стержня самоосознания ведет к потере жизненной мотивации и, в итоге, к гибели. В теле духа невозможно отдохновение от тяжёлого образа эго общепринятыми способами самозабвения или сна, пусть даже кратковременного. Любое бегство от самого себя или забвение приводит к мгновенному распаду. Духовное тело — весьма эфемерная субстанция, образованная непрерывным самосознанием; любой вид сна в нём подобен катастрофе. И нужно так любить свою жизнь, чтобы впечатления от неё давали силы к постоянному торжеству её переживания.