Конвой. Схватка без правил. Возвращение не предусмотрено. Ультиматум
Шрифт:
– Техника – это еще не все! – с места воскликнул министр детского воспитания. – Вы забыли о людях! О наших героических людях!
– Все лучшие люди уехали воевать к примарам или урайцам. Их нельзя винить – первоклассные пилоты получают там раз в пятнадцать больше, чем у нас. Так что и с кадрами большая проблема. Лучшие офицеры, солдаты и сержанты давно уже там, а значит, и у Ламберта.
Начальник штаба флота замолчал. Воцарилась тишина. Министры подавленно озирались, залитые светом стены правительственного дворца уже не казались им столь надежными
Обслуживавшие заседание официанты застыли, ожидая команды принести прохладительные напитки. Внимательные секьюрити привычно сканировали глазами зал: все как будто оставалось на своих местах, однако что-то уже изменилось бесповоротно. Изменилось навсегда.
– Господа, предлагаю на этом закончить обсуждение Нам необходимы дополнительные консультации, а затем мы соберемся здесь снова. Всего хорошего
Встав с места первым, Председатель быстро собрал документы в папку и убежал вместе со своей охраной. Остальные министры разбредались медленнее, продолжая на ходу обсуждать услышанное.
– Адмирал Вормер! – Хубер подхватил начальника штаба флота за локоть и отвел в сторону. – На пару слов, адмирал. Всего на пару слов.
– Слушаю вас, мистер Хубер.
– Адмирал… – Эдгар посмотрел по сторонам и сделал знак директору УПИ Ральфу Гарднеру, чтобы тот не уходил. – Адмирал, меня интересует реальное положение дел на флоте. Готовы ли наши офицеры умереть за конституцию, за наш образ жизни и так далее?
– Мне трудно понять, что вы хотите услышать, сэр. Могу лишь объяснить, кто такой этот самый генерал Ламберт. С одной стороны – мальчишка, ему и сорока нет, а он получил генеральские звезды, но с другой стороны, в армиях таких великих держав, как Примарская Империя и Урайя, каждый боевой офицер слышал о Нике Ламберте. Что уж говорить о нас, здесь он считается национальным героем.
– Даже так, – произнес Эдгар и покачал головой. – А я, признаться, не слежу за ситуацией. Все времени не хватает… Значит, приказ правительства войска выполнять все же будут?
– Будут, – утвердительно кивнул адмирал. – Но без должного рвения.
– Понял. Я понял вас, адмирал. Благодарю за консультацию и не смею больше задерживать.
Оставив Вормера, Эдгар быстро подошел к ожидавшему его директору УПИ Гарднеру.
– Ну что, Ральф, какие сведения с Чоббера?
– Плохие, сэр, – негромко произнес директор, озираясь, не подслушивает ли кто. – Мы хотели устроить народные волнения, чтобы беспокоить армию Ламберта, однако первые же выступления были пресечены. А в этот самый момент кто-то из руководителей ополчения агитирует фермеров разойтись по домам.
– Значит, и там он выиграл… – задумчиво произнес Хубер. – Надо было мне говорить с ним повежливее…
– С кем говорить? – спросил Гарднер.
– Это не важно. А впрочем, ты наверняка знаешь, твои мерзавцы наверняка слушают мои переговоры. Тогда вот что, постарайся выяснить, откуда со мной только что связывались.
– Хорошо, сэр.
– И еще, – Хубер приблизился к Гарднеру вплотную, – не забывай, кто тебе платит и кому ты обязан этой должностью.
– Сэр, я всегда это помнил, – заверил Гарднер.
– Ну и отлично. Эй, поди сюда! – позвал Хубер официанта и, схватив с подноса бокал, залпом осушил его. – Что это было? – спросил он
– Минеральная вода, сэр.
– Какая гадость, – поморщился Хубер и быстрым шагом покинул зал. Следом за ним устремилась его охрана.
В просторном холле взгляд Эдгара наткнулся на министра детского воспитания, который сидел на полу и курил синюю траву. При этом глаза министра были прикрыты и он неустанно повторял:
– Вы еще не знаете наших людей… Вы еще не знаете…
99
Переговорив со своим старым знакомым Эдгаром Хубером, Ник Ламберт соединился с Треугольником.
– Здравствуй, камрад, – произнес хорошо поставленный мужской голос. – Мы рады, что ты позвонил нам, значит, тебе не чужды наши цели и идеи. Чтобы сделать пожертвование в фонд всемирного пролетариата, запомни несколько цифр, которые я тебе продиктую…
– Я не собираюсь делать пожертвования, – решительно заявил Ламберт.
– А чего тогда звонишь? – не слишком любезно осведомился неизвестный. – У нас, между прочим, сейчас ночь.
– Дело важное и срочное. Нужен кто-то из самых главных.
– Ну конечно, так я и побежал. Чего надо-то?
– Хочу купить у вас крейсер, который вы недавно добыли.
– А-а, это здоровый такой? – оживился оператор. – Я видел, как он швартовался возле дока. Ох и грандиозная штука, я тебе скажу…
Оператор продолжал трепаться, и Ник его не прерывал, только говорил «ага» и «конечно». Несколько раз к нему заходили курьеры, принося разведданные от сержанта Бакстера или с крейсера «Лорбейд».
Затем по рации соединился Пратчет и сообщил, что 11-й Директивный флот приближается и что генералу следует отправляться на «Лорбейд», который был выбран флагманским судном.
Уже по дороге к челноку Ник, не прекращая трудного разговора с чиновниками Треугольника, бесконечно передававшими эстафету один другому, сумел наконец выйти на главного революционера, команданте Либермана.
– Ну и чего же вы хотите нам предложить мистер, как-вас-там-зовут? – позевывая, поинтересовался Либерман.
– Я генерал Ник Ламберт, и я хочу купить у вас урайский крейсер «Симона»…
На том конце связи послышался такой звук, будто кто-то подавился салфеткой.
– Что вы такое говорите?! Какой крейсер?! Мы бедные, но гордые революционеры, и наша цель – это всемирное… Э-э… Сколько вы предлагаете?
– Двести миллионов в примарской и урайской валюте…
– Вы меня смешите, генерал, крейсер стоит в двадцать раз больше.
– Возможно, но вам следует от него избавиться как можно скорее – урайцы не прощают щелчков по носу, особенно от таких самодеятельных адмиралов, как вы. Не думаю, что кто-то в Равновесном Мире скажет хоть слово в вашу защиту.