Конвой
Шрифт:
— Поеду обратно, заберу голову, — пообещал Волошек раненому главарю и повернулся к притихшему сброду. — Перетяните ему жилу, а то кровью изойдёт.
Мужики, осмелев, подбирали оружие, некоторые принялись растаскивать из кучи добро. Своё и чужое.
— Бревно взяли и отнесли с дороги! — крикнул Рыжий оборванцам, подкрепляя приказ шевелением пятизарядки. — И с улыбочкой, уроды, с улыбочкой!
С трудом объезжая повозки, к ним приблизился дилижанс.
— Будете вести себя смирно, останетесь живы, — пообещал Жирмята ватажникам. — Эй, кто-нибудь,
Народ загудел. Самозваных сборщиков дани быстро связали.
— Они же эльфа увозят! — завопил вдруг предводитель. — Наверняка золотишка под самую крышу навалено. Нашего с вами золотишка!
Рыжий даже восхитился врагом. Попытка была неплоха. Толпа и правда косилась на дилижанс с некоторой враждебностью. Где-нибудь на площади люди могли и поддаться, но нынешний крикун только-только пытался обобрать их самих, а Жирмята, усаживаясь в карету, не выпускал из рук арбалета.
— Мир катится в пропасть, — вздохнул Волошек, возвращая меч на место.
— Он круглый. И с этим ничего не поделаешь, — глубокомысленно изрёк Жирмята.
Дилижанс тронулся. Разоружённые оборванцы проводили его злобными взглядами. Лица мужиков, что окружили пленных, не гарантировали соблюдения чужих обещаний.
— Благодарю, молодые люди, — сказал эльф. — Вижу, вы не вполне разделяете настроения ваших соотечественников.
— Не вполне — верное слово, — ворчливо заметил Рыжий. — Вы тоже хороши. Какого беса ваш народец ударился в драп, едва заслышав о вторжении? Вы сами настраиваете людей против себя.
Он потряс газетой. Один из заголовков на развороте кричал: «Великий исход эльфов! Гавани Антверпена переполнены беженцами».
Эльф поморщился.
— Полагаю, вы не считаете этот пасквиль серьёзным аргументом в споре? Жёлтая газетёнка подыгрывает фашистам.
— С вами трудно говорить. Любое замечание вы воспринимаете как расизм, ксенофобию. Но ведь я и без этого писаки знаю, что эльфы уходят. В нашем городе их остались единицы, а некогда проживала большая колония.
— Ну да, — горько усмехнулся попутчик. — Мы ударились в драп. А остальные, что, остались на месте? Что, людей на дорогах мало? Или взять, к примеру, гномов. Слиняли тихо в одну ночь. Никто ничего не заподозрил. С вечера закрыли как обычно свои мастерские, магазины, а утром глядь — ни одного не осталось. Но никто гномов не поносит, все на эльфов окрысились. А наши, между прочим, перед тем как банки закрыть, объявили, что в течение недели вернут вкладчикам всё до последнего гроша.
— Верно, — согласился Жирмята. — А всё оттого, что вас и раньше недолюбливали. Вторжение лишь обострило давнюю неприязнь. Что, скажете, нет тому причин?
— Может, и есть, — качнул головой эльф. — Да только золото отсюда не унести. Не имеет оно в нашем мире никакой власти. А про лепёшки на крови человеческих младенцев — конечно, чушь.
— Мы не об этом…
— Как видите, я никуда не бегу. Напротив, еду вместе с вами туда, где опасно.
Тут уж не выдержал Волошек:
— Сколько вас знаю, только и слышу- «это не наш мир». Надо бы определиться. Считаете вы этот мир своим, значит, нужно за него драться, а нет, так приходите как гости, но не лезьте в наши дела…
Он вздохнул и добавил:
— Верхэль годами призывал эльфов вернуться в родной мир, а на него смотрели как на полоумного. Но теперь, когда запахло жареным, у старика вдруг оказалось много сторонников.
Лицо у эльфа вытянулось. Оно понятно. Подавляющее большинство людей на Земле не только не знали какого-то там Верхэля, но и того факта, что эльфы некогда пришли сюда из другого мира. История давно была не в чести.
— Но дело даже не в этом,- продолжил Волошек. — Вопрос, который меня действительно интересует, не почему вы драпаете, а куда? Верхэль, насколько мне известно, так и не отыскал ключ к Вратам. Путь в ваш мир по-прежнему запечатан. Эльф помолчал. Выдавил:
— Вы знаете старика? Потом, ещё помолчав, заметил:
— Молодой человек, вы пугаете меня своей осведомлённостью.
Волошек понял, что сказал так попутчик не из рисовки. Он действительно напугался. Но вместе с тем нашёл хороший повод не отвечать.
— И всё-таки?
На сей раз эльф молчал долго.
— Вы знаете наши мифы? — спросил он тихо. — Знакомы с пророчествами? Наверняка, раз уж помянули Верхэля. Наша эпоха должна рано или поздно закончиться. Таково предсказание. Мы должны были покинуть этот мир, и вот время пришло. А откроет Врата Верхэль или кто другой — не столь важно.
— Непонятно только, почему эпоха закончилась именно тогда, когда запахло жареным, — буркнул Жирмята.
На станции возница сообщил пассажирам, что дальше дороги нет.
— Чернильники в сорока верстах от Чернигова, — пояснил он.
— Ну и что с того? — возмутился Жирмята. — Вчера они были в сорока пяти верстах от того же Чернигова. А ведь вы можете объехать город южнее. В конце концов, нам выходить раньше. Довезли бы хотя бы до любого приличного города. Что нам делать в этой дыре?
Возница буркнул, дескать, не он здесь решает, и пошёл распрягать лошадей. Сачок притащил багаж, выгрузил почту и занялся излюбленным делом — завалился спать.
Кроме них ещё один клиент застрял на безымянной станции. Он развалился в глубоком кресле и пил коньяк, заедая его лимоном. Кивнув товарищам по несчастью, он икнул…
— Я давно говорил, что этим закончится. Как только они запретили курение в каретах. Мы благородные люди. Прежде чем закурить, я всегда спрашивал позволения у соседей. Дамы, дети, астматики… я понимаю. Но чтобы мне запрещали курить лакеи! Везде и всегда! Вот с этого всё и началось…
Тут вошёл эльф. Пьяный пассажир сморгнул, будто не веря, что подобное ещё случается и, тряхнув головой, принялся хлестать коньяк из горла.