Конвой

Фомичёв Сергей Александрович

Ещё одного зарубил Дастин, но и сам рухнул следом. А вскоре на землю осел Андал. Конвой менял двух бойцов за одного. И при такой арифметике дело шло к полному и взаимному уничтожению сторон. Двое уцелевших врагов считать умели. Подпустив едкого дыма, они подхватили тела соратников и исчезли в лесу.

Дым унесло ветром. Битва закончилась.

Волошек первым делом бросился к Ксюше, но та отмахнулась, мол, задели не сильно. Вместе они осмотрели товарищей. Эмельт не дышал, а голову Хельмута нашли под фургоном.

Тяжелораненых

было двое. Андала проткнули насквозь, насадив внутренности, точно кусочки мяса на шампур. Будь на нём хоть самая примитивная защита, рана не оказалась бы столь тяжёлой, но он встретил меч волосатой грудью и теперь едва дышал, плюясь кровью. Дастину повезло больше — длинный рубец, пересекавший лицо и далее плечо, оказался неглубок — но и орк вряд ли в состоянии был править сейчас лошадьми. Как в этой мясорубке уцелел Сейтсман, оставалось только гадать. Чудо — не иначе.

Раны перевязали. Тяжёлых уложили в повозку. Хельмута с Эмельтом похоронили возле дороги. Церемония прощания вышла недолгой.

— Искал ли ты острых ощущений, — произнёс Рыжий, начав с напарника Ксюши, — или просто хотел быть подальше от папаши? Не знаю. Теперь ты в полной мере обрёл и то и другое.

С Эмельтом получилась заминка. Жирмята не нашёл с ходу нужного слова. И тогда вперёд вышел Волошек.

— Ты считал этот мир своим. Ты не желал уходить. И теперь остался здесь навсегда.

Его не поняли, но посчитали, что молодой человек знает, о чём говорит.

Отряд поредел изрядно. Потери превысили критический уровень, и повозки пришлось вновь сцепить поездом. Дастин показал Ксюше на карте ближайший хуторок, скорее даже отдельную корчму, передал амулеты, и она повела конвой. Рыжий с Сейтсманом поглядывали по сторонам, а Волошек ухаживал за ранеными.

Дастин скоро заснул, а Андал бредил. Он иногда приходил в себя, и тогда озирался, стараясь понять, где находится и что случилось. Вспомнив, спрашивал:

— Что с Эмельтом? Как он?

— Эмельт погиб, — всякий раз отвечал Волошек, не желая ни врать, ни успокаивать подопечного.

Андал кусал окровавленные губы и вновь забывался.

* * *

— Он умер, — сказал Волошек, закрывая глаза Андалу.

Подошедшие на оклик наёмники вздохнули.

— Скоро конец считалки, — пробурчал Дастин, косясь на мёртвого соседа.

Андала выгрузили и схоронили под деревом. Жирмята, ставший кем-то вроде отрядного капеллана, не стал прерывать традицию:

— Не знаю уж, куда отправилась твоя душа, но уверен, она одинаково достанет и тех, что в перьях, и тех, что с рожками. Аминь.

С полянки, на которой стоял конвой, виднелась уже корчма. До Альмагарда, если верить карте, оставалось сорок вёрст или около того. Они стояли и не знали, что делать дальше. Командиру становилось всё хуже, он часто терял сознание, а когда приходил в себя, говорил лишь одно — надо

спешить. Его мало кто слушал. Выжившие балансировали на грани нервного срыва.

— Нас всех перебьют! Чёртов груз, чёртов наниматель, чёртовы гномы, — психанул Жирмята и со злобой ударил кулаком по первой попавшейся бочке.

— Эй! Осторожней, не «миргородскую» везём, — осадил Дастин.

Кулак, занесённый для второго удара, замер. Жирмята медленно повернулся к раненому орку. Глаза его стали малыми щёлками, словно у ханьского монаха.

— Что ты сказал?

Совершенно не требуя ответа, Рыжий вспрыгнул на фургон, вытащил кинжал и принялся буравить дырку. Сейтсман с любопытством подошёл поближе.

— Эй! Ты спятил? — попытался возразить орк.

— Ерунда… я на самом верху… чуть-чуть… малую такую дырочку… Сейтсман, дай кружку!

Сцедив совсем немного, он пригубил жидкость, уже заранее зная, что обнаружит.

— Минералка! — весьма довольный собой, кивнул Жирмята.

— Что?! — взревел Сейтсман, выхватывая кружку. Сделав глоток, он сплюнул. — Вода, мать её.

— Чистейшей, как говорится, воды, — заверил Жирмята. У него вроде как и настроение поправилось от открытия.

Волошек присвистнул. Ксюша пожала плечами.

— Подстава, — Жирмята принялся расхаживать взад-вперёд. — Нечто подобное я от Турга и ожидал. Какой-нибудь скромный с виду конвой, на самоходах по хорошей дороге, в бочках из-под минералки уже давно перевёз всё пиво, а мы, как последние придурки, ползём по просёлкам с водой, притягивая к себе всеобщее внимание, вместе со стрелами, мечами и чарами.

Тут Сейтсман сорвался и набросился на орка.

— А ты, гад, наверняка знал? Небось, и проговорился из-за ранения. Помутилось у тебя в голове, вот и сболтнул.

— Ничего я не знал! — прохрипел тот, но Сейтсмана успокоить было непросто. Он бегал между бочками, пинал колёса и матерился.

— Что делать будем теперь? — спросил Волошек товарища.

— А вот что. Бочки, к бесам собачьим, в овраг! Повозки туда же. На лошадях верхом пойдём. Не скакуны, но за день доберёмся. Нам за что платить будут? За пиво! — Жирмята поднял палец. — Вот мы те самые бутылки из припасов и возьмём, а больше ничего нам не надо.

— А его как потащишь? — кивнула Ксюша на орка. — Он верхового пути не выдержит. Да и не брошу я груз.

— Нужно связаться с хозяином, — заявил Жирмята.

— Пошли голубя, — устало предложила девушка.

— К чертям голубей! Вдруг их бьют на подлёте к городу? К тому же птицы не возвращаются, а я желаю услышать от Турга ответы. Его чёртов голос желаю услышать.

Жирмята вспорол подкладку куртки и вытащил синий глянцевый прямоугольник.

— Берёг на самый край, — пояснил он Волошеку. — Родителю твоему позвонить, если совсем вилы настанут.

Товарищи отправились к корчме, а Ксюша с Сейтсманом остались охранять обманки и раненого орка.