Коням на смех
Шрифт:
Дортмундеру пришлось признать, что сделано это было идеально. Первое, что узнал от старика этот конь — это сладкий сахар во рту, а на шее уже затянута уздечка, и Хирам спокойно наматывает ее себе на руку.
— Хороший мальчик, — похлопывая по шее коня, приговаривал старик и открывал ворота стойла.
После всех этих реверансов Переплет оказался совершенно спокойным животным. Под прощальное ржание Баламута и еще нескольких жеребцов Хирам вывел Переплета из конюшни. Дортмундер и Келп держались к ним поближе, а Хирам сейчас уже не был похож на какого-то старого прощелыгу, а
Ограждение по всему периметру фермы состояло из двух горизонтальных балок, одна на уровне груди, вторая чуть выше колен, ввинченных в столбы. Прокладывая путь сюда, Дортмундер и Келп вынули перекладины из трех чередующихся заборов, потому что старик сказал, что Переплет не будет их перепрыгивать.
— А я-то думал, кони прыгать умеют, — сказал тогда Дортмундер. На что старик ему ответил: — Только скакуны.
Дортмундер этим не удовлетворился, но решил не обращать внимания.
Уходя с фермы, Хирам вместе с Переплетом терпеливо ждали, пока Дортмундер и Келп вставят обратно в пазы перекладины первого забора. Они чертыхались шепотом друг на друга, пытаясь в темноте попасть этими чертовыми палками в нужные отверстия. И, шагая дальше, Келп бормотал: — Ты мне чуть палец не оторвал!
А Дортмундер шипел ему в ответ:
— Подожди, вот выйдем на свет, и я покажу тебе глубокую рану на своем запястье!
— Но-но, мой мальчик! — Хирам в это время успокаивал Переплета.
По полю гуляли другие лошади, и Переплет все порывался пойти с ними порезвиться, но старик крепко держал узду в руке, тащил коня и угощал сахаром, стараясь придерживаться правильного направления. Другие лошади подходили ближе, заинтересованно разглядывая ночных гостей. Дортмундер с Келпом прилагали усилия, чтобы не сбиться с пути и не потерять из вида старика с конем. Пять или шесть жеребцов толкались рядом, врезаясь в друг друга, утыкаясь мордами в шеи Дортмундера и Келпа, отвлекая и замедляя их.
— Эй, подожди! — тихо крикнул Дортмундер.
— Надо отсюда сваливать! — не замедляя хода ответил Хирам из темноты.
— Хирам, мы потеряемся! — в страхе шипел Келп.
— Хватайте его за хвост, — предложил старик, не останавливаясь.
Дортмундер удивился.
— Ты про коня, что ли?
— А про кого еще? Он не будет возражать.
Голос старика уже удалялся. Стало невозможно разглядеть среди других лошадей самого Переплета.
— Да поможет нам бог! — произнес Келп и рванул вперед с поднятыми руками, защищаясь от толкущихся животных.
Дортмундер последовал за ним, не найдя другого выхода. Они схватили Переплета за кончик хвоста, и дальше путь уже был полегче, хотя было чрезвычайно оскорбительно тащиться вперед, держась за конский хвост.
У второго забора лошадей оказалось еще больше. Так много, что поставить перекладины на место не представлялось возможным.
— Черт все это побери! — выругался Дортмундер. — Давай, просто иди! Давай же!
Он дернул за хвост коня, который вовсе не был Переплетом, когда тот вдруг резко рванул вперед, развивая скорость, наверное, миль 90 в час, и первые 8 дюймов тащил за собой Дортмундера, пока Джон не сообразил, что нужно разжать пальцы. Дортмундер чуть не упал лицом в липкую грязь, но удержался на ногах и, озираясь по сторонам, зло пробормотал: — Куда все на хрен подевались?
Вокруг над ним ржали и фыркали лошади. Откуда-то из этой кучи животных раздался тихий голос Келпа: — Здесь!
Небольшой отряд снова собрался вместе, и на этот раз Дортмундер уже схватил нужный хвост.
Лошадей стало еще больше. Хирам пожаловался, что у него кончается сахар, так как ему пришлось отвлекать самых назойливых и агрессивных животных. Но Дортмундер и Келп советовали лошадям, сующим свои мягкие влажные носы к ним в карманы и подмышки: — У нас нет чертова сахара! Спрашивайте у того парня впереди!
Наконец они добрались до последнего забора, где Хирам вдруг остановился и воскликнул: — Вот черт!
— Не надо никаких «Вот черт!», — прошептал Дортмундер. Проводя по хребту лошади, он добрался до головы и увидел, что Хирам стоит и смотрит на тот самый последний забор. Так как этот забор — граница частных владений, то они решили не вынимать перекладины из пазов, а просто вынуть крепежные гвозди из вертикальных столбиков. И теперь увеличившееся стадо своим напором скинуло перекладины, и в заборе появился просвет футов этак в двенадцать. Каждую секунду лошади прибывали и исчезали в темном провале в неизвестном направлении.
— Что теперь? — спросил Дортмундер.
— Яблоки, — невесело сказал Хирам.
— Какие еще яблоки? У меня нет никаких яблок!
— У них есть. Если что они и любят больше сахара, так это яблоки. А это, — он с отвращением махнул подбородком в темноту, — яблоневый сад.
— А это, — вставил Келп, — сирена.
Он был прав. Вдалеке раздался звук сирены, затих и потом снова прозвучал, но уже ближе.
— Как в городе, — с ностальгической ноткой произнес Дортмундер.
— Это не их огни там, на дороге? — спросил Келп.
Свет далеких фар осветил множество лошадиных голов, тянущих свои морды к зеленым яблокам на ветках.
— Прямо за фургоном, ты хотел сказать, — поправил Дортмундер.
Сирена отчетливо взвыла, стихла, и над полем сразу стали слышны крики многих людей.
— Потрясающе! — сказал Дортмундер.
— Это наверное владелец этого сада, — предположил Хирам.
— Он, наверное, живет, — предположил Келп, — в том доме через улицу, где мы припарковались.
— Через дорогу, — поправил его Хирам.
— Без разницы, — отрезал Келп, — думаю, это он вызвал полицейских.
Красные и синие мигающие огни, казалось, все приближались, и Дортмундер отметил:
— Копы.
— Короче, до фургона нам не добраться, — подытожил Хирам. Он обернулся, вглядываясь за спину Переплета, и добавил, — и назад нам не пройти.
Дортмундер тоже обернулся и увидел еще больше огней, только теперь у главного здания фермы и в нескольких конюшнях. Наверное, этот шум привлек внимание, или же, что правдоподобней, владелец сада позвонил владельцу фермы, чтобы сказать пару ласковых о том, как его лошади жрут чужие яблоки.