Координатор
Шрифт:
— Почему?
— Скажем так — мне показалось, что мы никогда не станем друзьями.
— И у вас не было ни малейшего интереса, почему, собственно, русские пошли на подобные издержки, чтобы добраться до человека, который сам по себе не представляет для них особого интереса?
— Если вы намекаете на то, что мне следовало связать его галстуком и притащить к вам на допрос, то я вам отвечу — вы действительно слишком много смотрите шпионских фильмов, капитан. Допустим, мне действительно удалось бы его связать и доставить к вам живым, при этом продержав двадцать четыре часа в багажнике. Но кого бы я вам привез? Человека моей профессии, обыкновенного убийцу, как вы выражаетесь. А такие люди знают очень мало и не склонны к разговорам, даже если им задают очень убедительные вопросы. — Уайлд стряхнул пепел на ковер. — Кроме того, я и так могу вам рассказать, кто его сюда прислал и зачем.
— Вы говорите о Кайзерите.
— Да, если так его зовут на самом деле. Я знал его под другим именем.
— Может быть, тогда вы знаете и о том, что, хотя его октябрьская операция оказалась не вполне успешной, ему удалось произвести хорошее впечатление на свое начальство? Кайзерит теперь возглавляет советскую контрразведку, работающую против НАТО. И вы хотите, чтобы я всерьез поверил, будто такой важный человек может впутывать в дело свои личные интересы?
— В данном случае — да, — сказал Уайлд. — Единственным нашим достижением в прошлом октябре была ликвидация лучшего агента Кайзерита. И этим агентом была его собственная дочь. Увы, даже в Москву проникли гнусные метастазы непотизма.
— Похоже, вы гордитесь своей победой?
Уайлд поднял голову. Минуту собеседники молча смотрели друг на друга.
— Она была самая красивой и самой очаровательной женщиной из всех, которых мне когда-либо доводилось знать, — сказал он наконец. — Но ее нужно было устранить.
— Завидую, что теперь у вас есть столь замечательный и безупречный образец для сравнений. Во всяком случае, тот факт, что русские могут вас идентифицировать, делает вашу полезность для нас несколько сомнительной.
— Я всегда могу вернуться в Бембридж и перерезать себе горло.
— С данной минуты, Уайлд, вы не будете делать абсолютно ничего, пока не получите от меня соответствующего приказа. Вообще, один из самых неприятных моментов в вашем послужном списке — это слишком широкая и безответственная свобода в принятии решений, которой вы, похоже, наслаждались в прошлом. Отныне можете об этом забыть. Естественно, Ликвидационный отдел в том виде, в котором он был создан после войны, когда вы стали на него работать, по необходимости являлся вполне обособленным учреждением. Но теперь разведывательная служба считает подобную концепцию несовместимой с современными тенденциями, требующими централизации и взаимозависимости всех составляющих ее единиц, включая и вашу. Я не говорю уже о том, что такой изолированный отдел рано или поздно может быть попросту дезактивирован, как это и случилось в данном случае, не правда ли?
Уайлд пропустил вопрос мимо ушей, невозмутимо попыхивая сигарой.
— Таким образом, на сегодняшний день моя задача заключается в том, чтобы убедиться, насколько безопасно и эффективно вы сможете работать в новой системе. Не стану скрывать, что сама эта идея представляется мне довольно отвратительной. Честно говоря, меня просто ужасает мысль, что правительство, которому я служу, считает необходимым иметь для своих нужд личного палача. О, разумеется, мне все объяснили. Подробно и во всех деталях. Вы являетесь, так сказать, неизбежным следствием «холодной войны». Люди могут совершать ошибки, менять свои симпатии, терять веру в себя, и кто-то должен решать все эти проблемы. Короче говоря, вас рассматривают как высококвалифицированный персонал по уборке мусора.
— Вам когда-нибудь приходилось убивать, капитан?
Мокка встал:
— Я всегда считал, что моя работа заключается в том, чтобы предупреждать удары, а не наносить их. Можете презирать меня, если хотите. Я уважаю мастерство, которого вы достигли в выбранной вами профессии. Я уважаю вашу смелость. Думаю, даже такому человеку, как вы, требуется смелость, чтобы убивать людей. И поскольку мне поручили курировать деятельность вашего отдела, я постараюсь найти для вас какую-нибудь работу.
— Я не против обсудить это поподробней, — сказал Уайлд. — Например, мне хотелось бы услышать что-нибудь про Кайзерита.
— Не сомневаюсь, что это пришлось бы вам по вкусу. Убийство стало настолько неотъемлемой частью вашей жизни, что и о самой жизни вы способны думать только в терминах смерти. Полагаю, вам бы очень понравилось, если бы вы могли вести нечто вроде личной вендетты и пользоваться ресурсами британского правительства, чтобы добраться до этого человека. У меня есть подозрение, что в своем несколько романтизированном воображении вы представляетесь себе чем-то вроде хорошего парня, тогда как Кайзерит, очевидно, играет роль плохого.
— О, конечно, — пробормотал Уайлд, как бы машинально стряхивая на ковер очередную порцию пепла. — Правда, тут есть еще одно обстоятельство. Дело в том, что Кайзерит очень много знает о моих привычках и моей технике. Тогда как для его помощников я всего лишь лицо и имя. И только. А это большая разница.
— У каждого свои проблемы, Уайлд. Я хочу лишь напомнить, что наша работа относится к национальной безопасности.
Пафос в его голосе заставил Уайлда непроизвольно дернуть головой. Ему показалось, что он снова оказался на парадном плацу. Он подумал, что капитан может сказать что-нибудь еще более хлесткое, — например, что ни один враг не проникнет безнаказанно через границы государства.
— В ближайшее время вам лучше побыть где-нибудь за пределами Англии. Поэтому я посылаю вас в Копенгаген.
— Прекрасно, это один из моих любимых городов. Хотя не могу сказать, что меня приводит в восторг идея отправиться туда в феврале.
— Похоже, эта зима вообще выдалась суровой. Возможно, пролив Каттегат замерз уже настолько, что его можно пересечь по льду. Поразмыслите над этой информацией. Хотя, мне думается, заниматься зимними видами спорта вам не придется. Вы когда-нибудь слышали о Шведском Соколе?
— Довольно давно. Его расцвет пришелся на Гражданскую войну в Испании, если я не ошибаюсь.
— Не ошибаетесь. Его настоящее имя Гуннар Моель. Он уже много лет как бросил летать и теперь владеет сетью магазинов одежды по всей Скандинавии. Дизайн большинства своих моделей он разрабатывает сам. Будем надеяться, что он захочет обсудить с вами некоторые свои идеи. Мне говорили, что они чрезвычайно современны.
Уайлд ждал. Мокка неторопливо перебирал бумаги на своем столе.
— Вы будете путешествовать под именем Майкла Иста, в качестве закупщика от «Хассон и Вемисс». Ваша цель — купальные костюмы. В феврале каждого года герр Моель устраивает в Копенгагене показы пляжных мод. Вы говорите по — Датски?