Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]
Шрифт:
— Что случилось? — наконец-то спросила Вероника. Рот ее задрожал, но она изо всех сил старалась не впасть снова в истерику.
— Он вошел с этой пушкой в руках. Я сказал ему, чтобы он ее бросил. Он выстрелил и кинулся к окну. Я тоже выстрелил в него.
Я оглянулся и увидел на стене большую дыру примерно на девять дюймов выше того места, где находилась моя макушка, потом выбрался из постели и подошел к трупу.
Его передние карманы были пусты, но в одном из задних карманов, когда я его перевернул, вздрагивая от отвращения, оказалась запасная обойма. Из другого заднего кармана наполовину торчал бумажник. Я носовым платком очень осторожно поднял его, стараясь не стереть имевшиеся там отпечатки пальцев.
Затем я открыл бумажник, снова очень методично действуя с помощью носового платка. Находившуюся там сумму денег оценить я мог только ориентировочно, но это была весьма солидная пачка стодолларовых банкнот. И две кредитные карточки. Я переписал номера кредитных карточек и положил их обратно. Потом бросил бумажник на стол и двинулся к телефону. После короткого рассказа дежурному «Интернэшнл Чартер» о том, что произошло, меня заверили, что немедленно пришлют помощь. И тогда я снова вернулся в постель и, прижав к себе Веронику, попытался согреть нас обоих.
Джип компании не заставил себя долго ждать. В дом вошли трое хорошо вооруженных парней, которых до того я никогда не видел, и с ними генерал. Меня весьма удивило его появление в три часа утра. Видимо, у него были проблемы со сном.
Я снова рассказал всю историю, пока парни с профессиональным интересом разглядывали тело. Они проверили бумажник и не нашли там ничего, кроме того, что уже обнаружил я. Затем обследовали выбоины в стене там, где засели мои пули. Потом обнюхали его пистолет и подобрали пустую гильзу калибра 0,45. Казалось, все совпадало с моим рассказом.
Тело унесли, а я вышел вместе с генералом. Мы остановились на берегу, и я чувствовал, как дрожу от свежего ночного воздуха.
— Не волнуйся, Филипп, — сказал старик и, чтобы успокоить меня, протянул одну из своих сигар с обрезанным концом, тонкую и черную, как ствол лакрицы. — Ты делаешь опасную работу. У «Интернэшнл» есть враги. Их много. Скорее всего, мы даже не узнаем намерений этого человека. Ты предоставил ему возможность выбора, и, когда он ей не воспользовался, ты поступил единственно правильным образом. Очень хорошо, что у тебя оказался автомат.
— Именно для того я его и держал. По ночам здесь довольно одиноко, генерал. Как этот человек попал на остров с пистолетом?
Генерал направился к джипу, в котором сидели трое мужчин и мой покойник. Я зашагал за ним.
— Не знаю. Может быть, его привез один из рыбаков. И мы не можем слишком тщательно проверять всех туристов. Есть здесь кто-нибудь, кто хотел бы тебя убить?
— Генерал, у меня, конечно, есть враги. Но они не из тех, что убивают. Послушайте, и часто случается такое? Я имею в виду, часто ли происходит такое с пилотами «Интернэшнл Чартер»? Потому что моим нервишкам это не слишком нравится.
Он покачал головой.
— Нет. Nein [6] . Не беспокойся так, Филипп. Прими снотворное и отправляйся в постель. В твоем досье сказано, что ты очень хороший стрелок. Ты действительно есть отличный стрелок.
Я впервые заметил, что от нервного напряжения его английский стал давать сбои.
— Да, я умею стрелять. Но что бы случилось, если бы я спал?
— Да, ты мог спать, но ты не спал. Спокойной ночи, Филипп.
Джип рванулся и помчался по дороге, поднимая тучу пыли. Я наблюдал за ним, пока красные задние огни не скрылись из виду. Потом вернулся в виллу. Вероника сидела на постели и пила виски прямо из бутылки.
6
Нет (нем). Далее подчеркивается немецкий акцент генерала.
— Не делай этого, дорогая, — сказал я. — Это не очень полезно в шоковой ситуации.
Она поставила бутылку на пол и посмотрела на меня по-прежнему широко раскрытыми глазами.
— Филипп, чем ты занимаешься? Пилоты обычных авиалиний не держат у себя автоматы.
Я сел на кровать и выбрался из своего свитера. Потом откинулся назад и притянул ее к себе.
— Я расскажу это тебе как-нибудь в другой раз, — и начал целовать ее. Отчасти потому, что страх прибавляет сексуальности, отчасти для того, чтобы помешать ей задавать вопросы.
— Филипп, возьми меня с собой на Ибизу. Я не хочу оставаться здесь одна.
Я достаточно охотно согласился. Не хотелось, чтобы кто-нибудь из приятелей покойника бродил здесь и поздней ночью задавал бы ей вопросы. Они могли бы зайти немного дальше, чем просто насажать ей фонарей.
Потом я дал ей таблетку снотворного и одну проглотил сам. Он уснула раньше меня, и когда я убедился, что с ней все хорошо, то сунул новый магазин в мой «шмайссер» и положил его так, чтобы он был под рукой возле постели. С взведенным затвором.
Остров Датос был бел, так как состоял в основном из известняка. Ибиза, находившаяся на другой стороне Средиземного моря, была красной — из-за глины. Я всегда считал Грецию белой, а Испанию — красной, все действительно так и оказалось. И если на Датосе было всего два отеля, то торговцам недвижимостью и носильщикам багажа на Ибизе приходилось трудиться в поте лица. Религии тоже были разными, но на обоих островах женщины, как правило, ходили в черном и в платках, а мужчины дремали в тени. Что же касается остального, то море было столь же голубым, всюду росли такие же искривленные сосны и стояли такие же белоснежные домики.
Мы с Вероникой, в голубых рубашках и белых джинсах, с туристской сумкой, взяли такси от города до виллы приятеля Валерии. Я позволил Веронике нести сумку из уважения к традициям Средиземноморья. Дорога с почти неповрежденным твердым покрытием приятно отличалась от дорог Датоса, что делало плату за проезд вполне разумной. В аэропорту я обменял несколько швейцарских франков на местные песеты.
Вилла оказалась обычным белым домом с плоской крышей и верандой вокруг. Входная дверь была открыта, так что мы вошли. Внутри стены были до половины отделаны панелями, а выше выкрашены белым, и с потолка на цепях свешивалась какая-то причудливая люстра. На полках из тикового дерева валялось множество книг и журналов. Конвертами от пластинок, как яркими цветами, усыпан был весь пол, на стенах висели две картины современных художников, имена которых были известны даже такому простаку, как я, а из окна открывался красивый вид с высокого обрыва на бухту и мыс на ее противоположной стороне. Огромный гроб — радиоприемник с проигрывателем, маленький телевизор с трехдюймовым экраном — все пахло здесь большими деньгами. Простое скромное убежище для человека, умеющего тратить деньги. Ковры на полу были персидские и явно высшего качества.