Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги
Шрифт:
Полицейские — в таких же, как у него пикапах — стоят почти на каждом перекрестке, к центру их становится больше. Посты безопасности прикрыты колючей проволокой и мешками HESCO, около них торчат боевые машины — в основном старые «Хаммеры» начального периода войны, которые проще было подарить афганцам, что и было сделано. На пулеметах — никто не дежурит…
Чем ближе к центру столицы — тем роскошнее становится. Дуканы сменяются лавками с вывесками известных брендов, иногда самодельными — но есть и настоящие магазины с витринами, как в цивилизованном мире. Выделяются здания банковских
Он остановил машину на свободном месте, перелез на заднее сидение и там переоделся, оставив только нижнее белье и ботинки. Из оружия у него была только ручка, в которой прятался стилет — причем она была керамической, не обнаруживаемой металлоискателем. Разложил деньги — по разным карманам, чтобы все разом не украли. Прислушался к себе — колено пульсирует, но терпимо. Открыл дверь, шагнул на тротуар…
Обычный город. Обычный город. Если постоянно повторять это — то можно даже и поверить.
Он отрастил короткую бородку — теперь боевые пловцы воевали в основном на суше и требования по герметичности прилегания маски их не касались. В характерной для местных одежде он выделялся в толпе лишь ростом, да и то ненамного. Никто не проявлял к нему враждебности — и он ни к кому враждебности не проявлял. Присматриваясь и прислушиваясь, он шел к Майванду, главной торговой улице города.
Обычный город…
По улице тек поток машин — в центре машины были либо дорогими, либо армейскими — но дорогие уступали армейским, потому что у армейских были пулеметы. На одном из перекрестков стоял необычный черный «Шевроле» с афганским флажком на кабине и пулеметом Калашникова в кузове, афганские полицейские выделялись матово-черными, неглубокими шлемами и черной боевой униформой. Видимо, какой-то спецназ, что они тут делали — непонятно.
Лейтенант вышел на Майванд, и сразу понял — не по нему. Сейчас на Майванде обычному флотскому лейтенанту, даже с дополнительными выплатами за риск — делать нечего. Витрины буквально ломились от дорогих товаров — Гуччи, Роллекс и прочее. Он сразу свернул — от греха подальше.
Он решил купить себе что-то из одежды. Например — чалму, самую настоящую. Чтобы потом — от этой вылазки в Кабул что-то осталось. С этой мыслью, он толкнул дверь одного из дуканов, приличного на вид — и колокольчик над дверью негромко и мелодично звякнул, приветствуя покупателя.
Из-за ширмы показалась девушка, совсем молоденькая и привлекательная — как успел заметить лейтенант. Увидев посетителя мужчину — она ахнула и метнулась за ширму, после чего снова появилась, но уже в наспех накинутой чадре. Если ее увидят разговаривающим с мужчиной без чадры — потом могут быть проблемы.
— Салам аллейкум — вежливо
— Ва алейкум ас салам — ответила девушка — что угодно господину?
— Что-нибудь из… одежды.
— Американской одежды?
Лейтенант нахмурился.
— Так заметно?
— Да, конечно…
— Нет. Из вашей. Я хочу сувенир. На память, понимаете?
— Да, память…
Через несколько минут — перед лейтенантом лежал целый набор.
— Редко встретишь женщину, которая занимается торговлей… — заметил лейтенант, перебирая ткань.
— Я подменяю дедушку. Он заболел и пошел в больницу…
— Вот это… Где это производят? — лейтенант отложил в сторону ткань для чалмы, на которой были белым отпечатаны слова шахады.
— В Пакистане, где же еще…
— Сколько…
— Шестьсот афгани, господин… [33]
— Сто… — начал торговлю лейтенант.
Звякнул колокольчик над дверью. Лейтенант резко развернулся, помня, что у него нет оружия, и только ловкость может помочь ему в случае чего остаться в живых.
Это был полицейский. Самый настоящий афганский полицейский — толстый, усатый, в бронежилете, довольно молодой. В этой стране модно было быть толстым — потому что это показывало: в отличие от многих ты питаешься досыта.
33
Курс примерно два афгани за рубль.
Не обращая внимания на зашедшего в дукан американского солдата — он прошел вглубь лавки. Достал откуда-то коробку и начал выгребать деньги…
Лейтенант посмотрел в лицо девушке. Потом — сделал два шага вперед…
Полицейский среагировать не успел — рука попала в захват. Противник был сзади.
— Развлекаешься, бача? — спросил лейтенант.
— Какого черта… — возмутился полицейский. Это он произнес на чистейшем английском — видимо, набрался на курсах, там язык общения инструкторов английский.
— Ты зашел не в тот дом, бача. Вали отсюда…
— Да кто ты такой?!
Рука полицейского разжалась, деньги упал на пол. Лейтенант отпустил руку полицейского — и рывком за плечо развернул его к себе…
— Разберемся, бача?
Полицейский не выдержал первым. Что-то бурча на дари, по стенке начал пробираться к выходу…
— Не ходи сюда больше, бача. Не надо…
Жалобно звякнул колокольчик. Деньги остались лежать на полу.
Лейтенант посмотрел на девушку. Он не должен был делать того, что он сделал — но впервые за долгое время он чувствовал, что сделал что-то однозначно правильное…
— Не надо было этого делать… — сказала девушка.
— Он часто сюда ходит? — спросил лейтенант.
— Это Амаль. И это его район. Каждые три дня он приходит и забирает дневную выручку. Это его доля…
— Доля за что? За то, чтобы вы существовали?
— Мы так живем, американец. У него власть.
— У него нет никакой власти — сказал лейтенант — мы пришли сюда не для этого, черт возьми.
Звякнуло стекло, что-то тяжелое увесисто шмякнулось на пол. На улице взревел мотор машины…