Копье Пустыни
Шрифт:
– Чем могу помочь?
Меченый замер, кровь застыла в его жилах. Он погрузился мыслями в прошлое и не слышал, как кто-то подошел, но и не оборачиваясь узнал голос. Узнал и испугался. Что она здесь делает? Что все это значит? Он медленно повернулся к ней, пряча лицо в тени капюшона.
Годы пощадили мать Элиссу. Несмотря на сорок шесть зим, ее длинные волосы по-прежнему были темны и густы, а щеки – гладкие, и только лучики морщинок разбегались от глаз и губ. Меченый слышал, что их называют «следами
«Дай Создатель, чтобы эти восемь лет она часто улыбалась», – подумал он.
Элисса открыла рот, но к ним подбежала маленькая девочка с длинными каштановыми волосами и большими карими глазами, и Элисса отвлеклась. На девочке было красновато-коричневое бархатное платье и ленточка в тон в волосах. Ленточка выбилась из прически, пышные локоны падали на лоб, руки и щеки были вымазаны мелом, как и платье. Меченый мгновенно понял, что перед ним Марья, дочь Рагена и Элиссы, которую он держал на руках совсем крошкой. Девочка была прекрасна и невинна, и у него сжалось сердце. Марья светилась юным счастьем, по которому он тосковал.
– Мама, смотри, что я нарисовала! – воскликнула девочка.
Она держала грифельную доску с нарисованным защитным кругом. Меченый окинул метки взглядом. Сильный круг. Более того, он увидел в нем множество собственных меток, привезенных из Тиббетс-Брука. Приятно знать, что он сыграл хоть малую роль в жизни Марьи.
– Очень красиво, милая. – Элисса наклонилась, чтобы в очередной раз поправить волосы дочери, и поцеловала Марью в лоб. – Скоро отец будет брать тебя к заказчикам.
Девочка пискнула от восторга.
– Нам нужно обслужить клиента, милая.
Элисса снова повернулась к Меченому, приобняв дочь.
– Я мать Элисса. – В ее голосе до сих пор чувствовалась гордость титулом матери. – А это моя дочь…
– Ты рачитель? – перебила ее девочка.
– Нет, – проскрипел Меченый. Он часто говорил таким голосом с тех пор, как покрыл себя метками. Не хватало только, чтобы Элисса его узнала.
– Тогда почему ты одет как рачитель?
– Я весь в шрамах от демонов и не хочу тебя напугать.
– Я не боюсь. – Девочка попыталась заглянуть ему в лицо, и Меченый отпрянул, схватившись за капюшон.
– Ты ведешь себя грубо! – упрекнула дочь Элисса. – Иди поиграй с братом.
Девочка выпятила подбородок, но Элисса строго посмотрела на нее, и Марья убежала в другой конец комнаты, где мальчик лет пяти играл за рабочим столом в кубики с нарисованными метками. Меченый узнал в малыше Рагена и искренне порадовался за бывшего учителя. В то же время ему было невыносимо горько, что он никогда не узнает ни мальчика, ни мужчину, которым тот вырастет.
Элисса выглядела смущенной.
– Простите. У моего мужа тоже есть шрамы, которые он не любит выставлять напоказ. Стало быть, вы вестник?
Меченый кивнул.
– И что же вас интересует? Новый щит? Или вам нужно починить переносный круг?
– Я ищу метчика по имени Коб. Мне сказали, что это его мастерская.
Элисса печально покачала головой:
– Коб умер почти четыре года назад. – Ее слова ранили глубже когтей демонов. – От рака. Он оставил мастерскую нам с мужем. А кто вам посоветовал?
– Один… знакомый вестник.
У Меченого голова шла кругом.
– Какой вестник? Как его зовут?
Меченый помедлил, лихорадочно сочиняя ответ. Имена не шли на ум, и он знал, что чем дольше будет тянуть, тем скорее его раскроют.
– Арлен из Тиббетс-Брука, – выпалил он и тут же пожалел об этом.
Глаза Элиссы вспыхнули.
– Расскажите мне об Арлене, – взмолилась она, схватив его за руку. – Когда-то мы были очень близки. Вы давно его видели? Он здоров? Вы не могли бы передать ему письмо? Мы с мужем заплатим любые деньги.
При виде внезапного отчаяния в ее глазах Меченый понял, как глубоко ее ранил, когда уехал. А теперь он по глупости дал ей надежду на встречу с Арленом. Но мальчик, которого она знала, умер душой и телом. Даже если он снимет капюшон и скажет ей правду, Арлена не вернуть. Лучше покончить с этим раз и навсегда.
– Арлен вспоминал о вас той ночью, – сказал он, приняв решение. – Вы действительно так же красивы, как он говорил.
Элисса улыбнулась комплименту, глаза ее блестели от слез. Внезапно она осознала, что он сказал, и ее улыбка поблекла.
– Какой ночью?
– Ночью, когда я заработал свои шрамы. В красийской пустыне. Арлен умер, чтобы я жил.
В каком-то смысле это было правдой.
Элисса ахнула и закрыла нос и рот руками. Ее глаза, которые только что влажно блестели от радости, наполнились слезами, лицо исказилось от боли.
– Перед смертью он думал о вас, – сказал Меченый, – о своих друзьях в Милне, своей… семье. Он попросил меня приехать и рассказать вам.
Элисса едва ли его слышала.
– Ах, Арлен! – воскликнула она и покачнулась. Меченый бросился к ней и усадил за верстак. Элисса зарыдала.
– Мама! – подбежала к ней Марья. – Мама, что случилось? Почему ты плачешь?
Она с упреком посмотрела на Меченого.
Он опустился на колени рядом с девочкой, стремясь не то стать менее страшным, не то подставиться под детский удар. Он почти надеялся, что она его стукнет.
– Боюсь, я принес дурные вести, Марья, – мягко произнес он. – Порой вестникам приходится сообщать людям безрадостные вещи.
Элисса, как по команде, вскинула глаза и перестала рыдать. Она глубоко вдохнула, собралась с силами, вытерла слезы кружевной манжетой и обняла дочь.