Копье Пустыни
Шрифт:
– Но я смотрю на вас и вижу разлад! – воскликнул он. – Маджахи сидят по другую сторону прохода от Каджи! Джама сторонятся Ханджинов! У каждого племени в этом зале найдутся враги! Мы должны быть братьями в ночи, но кто из вас вызвался помочь шарахам, которых становится все меньше?
Повисла тишина. Воины не знали, что отвечать. Они понимали, что шарум ка прав, но племенная вражда укоренилась слишком глубоко, чтобы легко от нее отказаться, даже если бы они хотели… а хотели не многие.
– Говорят, у шарум ка нет племени, но как по мне, это еще хуже! Кому хранит верность человек без племени? Эведжах учит, что единственная
Воины потрясенно молчали. Затем зал взорвался одобрительным ревом всех племен, кроме Каджи. Очевидно, они думали, что Джардир не пренебрежет Эведжахом и останется верен родному племени, как все предыдущие шарум ка.
«Пусть обижаются, – подумал Джардир. – Я верну их любовь в Лабиринте».
– Итак, – провозгласил он, и в храме вновь воцарилась тишина, – как только моя дживах ка выберет невест, Дамаджи совершат свадебные обряды.
В этот миг Инэвера шагнула вперед, удивив Джардира не меньше, чем шарумов и их вождей. Она собирается заговорить? Еще ни одна женщина не открывала рот в Шарик Хора, даже дама’тинг.
Похоже, Инэвера любит нарушать устои.
– Ждать нечего, – громко произнесла она. – Невесты шарум ка, выйдите вперед!
У Джардира отвисла челюсть. Она уже выбрала его невест? Не может быть!
Но одиннадцать женщин взошли на великий алтарь Шарик Хора и опустились на колени перед изумленными Дамаджи своих племен. Джардир увидел их, и у него засосало под ложечкой.
Все они были дама’тинг.
Дворец шарум ка был меньше дворца Каджи, но во втором жили десятки кай’шарумов, дама и их семьи, а первый безраздельно принадлежал Джардиру. Он вспоминал годы, проведенные на грязной подстилке на каменном полу переполненной Каджи’шарадж, и с изумлением взирал на окружающую роскошь. Повсюду мягкие ковры, бархат, шелк! Он ел с фарфоровых тарелок, таких тонких, что страшно прикасаться, и пил из золоченых кубков, украшенных драгоценными камнями. А фонтаны! Превыше всего в Красии ценилась влага, но даже в спальне его матери текла свежая и вкусная вода.
Он опрокинул Кашу на гору подушек, восхищаясь колыханием мягких грудей под прозрачной блузой. Ноги Каши были окутаны такой же невесомой тканью, а обнаженное естество было гладко выбрито и надушено. Джардира охватила похоть, он навалился на жену и подумал, что двенадцать дама’тинг в доме – не такая уж страшная участь.
Каша из племени Шарах была любимой новой женой Джардира. Она почти не уступала красотой Инэвере, но была намного покорнее и раздвигала ноги по первому требованию. Ее живот был еще плоским, но за шесть недель брака она успела зачать сына – первого от его новых жен. Джардир знал, что пора набивать животы другим, укрепляя связи с племенами, но положение Каши лишь подогрело его страсть. Инэвере, похоже, было все равно. К дживах сен из дама’тинг она была куда снисходительнее и не мешала Джардиру ложиться с кем вздумается. Ему нравилось держать Кашу при себе, ибо она была послушна, как подобает хорошей жене.
Каша со смехом повалила его на подушки и оседлала.
– Кости Эверама, женщина! – воскликнул Джардир, когда она опустилась на него.
– Разве можно притворяться застенчивой на подушках с шарум ка? – Каша энергично подскакивала на нем. – Не далее как прошлой ночью сам андрах говорил о славе, которую ты снискал в Лабиринте. Принимать твое копье – огромная честь.
Она наклонилась к нему, размеренно двигаясь.
– Иногда женщины вынашивают двух детей сразу, – прошептала Каша между ароматными поцелуями. – Возможно, ты сможешь посеять во мне еще одного сына.
Джардир попытался ответить, но она засмеялась и заткнула ему рот полной грудью. Несколько долгих минут они потели и сплетались в единственной схватке, способной сравниться с алагай’шарак.
Когда все закончилось, Каша скатилась с Джардира и подняла ноги, чтобы удержать его семя.
– Ты была во дворце вчера вечером, когда я ушел, – помолчав, произнес Джардир.
Каша взглянула на него. На ее хорошеньком личике промелькнул страх, сменившийся холодной маской дама’тинг, которую он привык видеть на лицах жен, когда заговаривал о чем-то помимо любви и детей.
– Была.
– И когда же ты виделась с андрахом? Непраздным женщинам, даже дама’тинг, запрещено выходить из дворца по ночам.
– Я оговорилась. Это было другой ночью.
– Которой? Которой ночью ты выносила моего нерожденного сына из безопасного дворца без разрешения?
Каша выпрямилась:
– Я дама’тинг и не должна тебе ничего…
– Ты моя дживах! – взревел Джардир, и Каша задрожала от страха. – В Эведжахе сказано, что жены должны подчиняться, и исключений для дама’тинг нет!
Довольно и того, что Инэвера то и дело нарушает священный закон. Будь он проклят, если предоставит всем женам такую же власть! Он – шарум ка!
– Я не выходила за метки! – вскричала Каша, протянув к нему руки. – Клянусь!
– Ты солгала о словах андраха? – Джардир сжал кулак.
– Нет!
– Значит, андрах был здесь, в моем дворце?
– Прошу, не надо, мне запрещено об этом говорить, – смиренно опустила взор Каша.
Джардир грубо схватил ее и заставил посмотреть себе в глаза.
– Никто не смеет запрещать тебе что-то у меня за спиной!
Каша забилась, вырвалась из его хватки, потеряла равновесие и упала на пол. Она разразилась слезами, дрожа и закрывая лицо руками. Она выглядела такой хрупкой и испуганной, что ярость Джардира улеглась. Он опустился на колени и ласково положил руки ей на плечи.
– Ты моя самая любимая жена. Я прошу тебя лишь о верности. Клянусь, ты не понесешь наказания, если ответишь.
Она взглянула на него круглыми мокрыми глазами, и он отвел волосы с ее лица, смахнул большим пальцем слезы. Она отстранилась, глядя в пол, и заговорила так тихо, что он едва разобрал слова.
– Во дворце шарум ка не всегда бывает тихо по ночам, когда хозяин уходит на алагай’шарак.
Джардир задохнулся от злости:
– И когда во дворце снова не будет тихо?
Каша покачала головой и шмыгнула носом:
– Я не знаю.
– Так брось кости и узнай, – приказал Джардир.
Она в ужасе взглянула на него:
– Ни за что!
Джардир зарычал, в нем снова вскипела ярость, и он молча проклял день, когда женился на дама’тинг. Даже если бы Каша не носила его ребенка, Джардир не мог ее ударить, и она это знала. В бездне Най есть особое место для тех, кто поднимет руку на дама’тинг.