Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)
Шрифт:
— Отец, дорогой, — проговорила Бенита, наклоняясь к Клиффорду, шедшему рядом с ней, так как теперь они снова двинулись вперед. — Ведь я сказала тебе, почему мне так хотелось бежать из Бамбатце. Я подвергла свою жизнь опасности, чтобы только когда-нибудь не остаться вдвоем с Джейкобом Майером. И еще… Ты помнишь мистера Сеймура? Я не могу смириться со случившимся, а потому, хотя, конечно, мне страшно, мне все равно, что будет со мной. Или мы вместе спасемся — или вместе умрем! Отец, пожалуйста, пойми, что я совсем не хочу живой попасться в руки дикарей.
— О, как могу я? — задыхаясь, сказал он.
— Я
Старик сильно устал. Он, задыхаясь, с трудом поднимался на крутой откос и то и дело спотыкался о камни. Бенита, соскользнув с седла, заставила его сесть на лошадь, сама же бежала рядом с ним. Когда Клиффорд немного отдохнул, они опять поменялись местами. Наконец, когда оба совершенно устали, они попробовали ехать на лошади вместе: Бенита сидя впереди, Клиффорд позади нее. Но утомленное животное не могло нести двоих седоков и, сделав несколько сот ярдов, споткнулось, упало, с трудом поднялось на ноги и остановилось. Беглецам снова пришлось ехать верхом по очереди.
Оставалось около часа до заката, а узкий горный проход виднелся в трех милях впереди. Солнце склонялось к закату, и, оглядываясь назад, беглецы видели на фоне пылающего диска очертания темных фигур. Клиффорд и Бенита слышали даже насмешливые крики дикарей.
Теперь матабелы находились на расстоянии менее трехсот ярдов от них, а до прохода все еще оставалось около полумили. Тропинка стала очень неудобной, лошадь поднималась медленно. Ехал Клиффорд, Бенита бежала возле него, держась за переносной ремень. Дикари, боясь, что их жертвы укроются за горой, бросились вперед… А лошадь не могла бежать быстрее…
Высокий матабел опередил остальных. Еще через минуту он был в сотне шагов от белых, ближе к ним, чем они к проходу. И в это время лошадь остановилась, отказываясь двинуться с места.
Клиффорд соскочил с седла, и Бенита указала рукой на матабела. Старик сел на камень, глубоко вздохнул, прицелился и выстрелил в воина. Клиффорд отлично стрелял, и хотя он был взволнован и измучен, но искусство не изменило ему. Пуля ранила матабела, он качнулся, упал, потом медленно поднялся и заковылял обратно к своим товарищам, которые, встретив его, на минуту остановились, чтобы как-нибудь помочь раненому.
Эта остановка была спасением для беглецов. Она дала им время сделать последнее отчаянное усилие, броситься бегом и добежать до начала горного прохода. Но матабелы могли бы догнать их и здесь. К тому же еще недостаточно стемнело, и преследователи вскоре нашли бы их.
Отец и дочь двигались через проход. Бенита была на лошади. На расстоянии ярдов шестидесяти от белых были матабелы, сбившиеся в плотное ядро. Старую дорогу окаймляли отвесные стены скал.
Вдруг со всех сторон вспыхнуло пламя и раздался грохот ружей. Матабелы по двое и по трое падали. Их уцелело немного, дикари повернулись и побежали по узкому проходу вниз.
Бенита упала на землю — и первое, что она услышала, был мягкий, музыкальный голос Джейкоба Майера:
— Итак, вы вернулись после прогулки верхом, мисс Клиффорд, и, может быть, хорошо, что вы внушили мне мысль встретить вас здесь, на этом самом месте.
Глава XVI
Снова в Бамбатце
Бенита
Пола ее палатки откинулась, и Бенита снова закрыла глаза, боясь увидеть лицо Джейкоба Майера. Однако она почувствовала, что это был не он; девушка знала его шаги. Она слегка приподняла веки и взглянула на посетителя из-под длинных ресниц. Оказалось, что пришел старый Мамбо.
— Приветствую тебя, госпожа! — мягко сказал он, улыбаясь глазами, хотя его старое лицо под тысячами морщинок оставалось неподвижным. — Я принес тебе молоко.
Она взяла странный сосуд и осушила до последней капли; ей казалось, что она еще никогда не пробовала ничего вкуснее.
— Хорошо, хорошо, — прошептал Молимо, — теперь ты поправишься.
— Да, конечно, — ответила она, — но, боже мой, что с моим отцом?
— Не беспокойся, он еще болен, но тоже окрепнет. Ты скоро увидишь его.
— Расскажи мне все, что случилось, — проговорила Бенита, и старый жрец снова улыбнулся глазами и прошел в уголок палатки.
— Вы уехали, хотя я предсказал тебе, что вы вернетесь. Вы отказались послушаться моей мудрости и уехали, и я узнал, как вы спаслись от отряда. В ту ночь после захода солнца, видя, что вы не вернулись, пришел Черный… Да, да, я говорю о Майере! Мы так называем его из-за цвета бороды и… из-за цвета его сердца. Он прибежал вниз и спросил, где вы. Я дал ему письмо.
Он прочитал его и обезумел, схватил ружье и хотел застрелить меня, но я сидел неподвижно и спокойно смотрел на него, так что он наконец затих. Потом он спросил меня, зачем я таким образом подшутил над ним, но я ответил, что это не моя вина, что я не мог удержать в плену тебя и твоего отца против вашей воли, что мне кажется, ты уехала, так как боялась его. Я сказал, что вижу безумие в его глазах. Он успокоился, потому что мои слова его испугали. Потом он спросил, что можно сделать, а я ответил, что в эту ночь ничего, потому что вы уже, конечно, далеко и гнаться за вами бесполезно, что гораздо лучше двинуться вам навстречу, когда вы будете возвращаться. Он спросил меня, почему я говорю о вашем возвращении, а я повторил, что вы, конечно, вернетесь, хотя и не поверили мне.
Я послал разведчиков. Прошла первая ночь, прошел следующий день и следующая ночь, а мы ничего не делали, хотя Черный хотел отправиться один за вами. На следующее утро, на заре, пришел один из разведчиков и сообщил, что его братья, спрятанные на вершинах гор и в других местах на протяжении многих миль, передали ему, что матабелы, уничтожив еще одно племя макалангов в низовьях Замбези, идут на Бамбатце. Днем пришел другой разведчик: он сказал, что матабелы окружили вас, но вы прорвались через их ряды и, спасая свою жизнь, скачете к крепости. Тогда я выбрал пятьдесят лучших наших воинов и, отдав их под начальство Тамаса, моего сына, отправил в засаду среди скал горного прохода, потому что мы не осмеливаемся сражаться с матабелами в долине.