Копия моего мужа
Шрифт:
После приема пищи мы ещё немного играем, но спустя час дочка опять засыпает. А я, пользуясь моментом, достаю мобильный и набираю номер Иракли. Он берёт трубку сразу же, словно всё это время сидел у телефона и ждал, когда я позвоню.
— Здравствуй, это Лера…
Сейчас я понимаю, что поступила нехорошо по отношению к другу Тимура. Уехала, не перезвонила, не предупредила. А человек старался, пытался безвозмездно мне помочь.
— Привет. Думал, что ты совсем никогда не отзовёшься, — произносит он в трубку.
— Отозвалась, как видишь, — тяжело вздыхаю
Спрашиваю в надежде, потому что я задыхаюсь здесь — в этом просторном и пустом особняке Тахирова. Я устала быть благодарной Рустаму, устала быть от него зависимой. Я устроюсь на работу и обязательно возмещу ему все траты, пусть даже это затянется на долгие годы.
— Конечно, Лера, — отвечает Иракли. — Ты всегда можешь на меня положиться, потому что Тим был мне как брат.
А кем я была для Тима — теперь уже и не знаю. Любимой женой? После того, что я узнала — вряд ли. Сколько у него ещё было Маш, сколько ещё девушек он имел за время нашей с ним семейной жизни? Я же понимала, что здоровый полноценный мужчина не может так долго обходиться без секса. Поэтому предлагала Тимуру альтернативу, но он мягко намекал мне, что нам и без секса вместе хорошо.
В то время, когда у меня был живот размером с арбуз, а мой внешний вид оставлял желать лучшего, вокруг него вились симпатичные девушки в коротких соблазнительных платьях, и Тим явно возмещал отсутствие интима в семейной жизни с другими. Сполна. Становится так гадко, что я кривлюсь от омерзения и запрещаю себе думать об этом. Всю правду, какой бы горькой она не была, я всё равно больше никогда не узнаю, поэтому терзать и изводить себя не имеет никакого смысла.
— Мы могли бы встретиться? — спрашиваю у Иракли.
— Конечно. Диктуй адрес.
Я жду пока дочка проснется. Беру с собой только самые необходимые вещи, чтобы никаким образом не выдать то, что мы собираемся бежать. Сумка получается небольшой и компактной, как будто мы просто идем на прогулку, а не покидаем особняк Тахирова насовсем. Руки дрожат, предчувствие чего-то плохого и неприятного атакует меня с новой силой, особенно когда мы спускаемся на первый этаж и пересекаемся с Ольгой Семеновной. Няня смотрит на меня испуганно и… сочувствующе, но терять веру в лучшее я сейчас не могу.
— Лера, ты куда-то собралась?
— Да, мы с Надюшкой прогуляемся по территории посёлка, — вру не краснея.
— Ты можешь оставить девочку со мной, — мягко произносит няня.
— Нет, спасибо, Ольга Семеновна. Мы как-нибудь сами.
Она дает мне возможность выйти на улицу. Я ступаю по замерзшей дорожке и направляюсь в сторону ворот с дочкой на руках. Лицо невозмутимо, потому что этому я учусь у Рустама.
За углом нас уже ждёт такси, я заказала его накануне. Главное пройти мимо охраны и оказаться там, за бортом. Но моим планам не суждено сбыться. Миша и ещё один амбал преграждают нам дорогу и никак не желают выпускать нас с Надюшей на улицу.
— Указания начальства, — строго повторяет амбал раз за разом.
— Мы только прогуляемся по территории! —
Ну не драться же мне с ними? Потерпев поражение, мне ничего не остается делать, как вернуться в дом, отменив встречу с Иракли. В моей груди полыхает настоящий пожар гнева и негодования. На каких основаниях мою дочь здесь держат насильно? Кто такой, в конце концов, этот Тахиров? Бог или вершитель судеб?
Ненависть к нему возвращается, несмотря на прошлые его заслуги. Я забываю обо всем хорошем, что он для нас сделал и негодую. Спас, да, спасибо ему за это. Но почему я не могу выйти с дочкой за территорию дома!? Почему он нарушает её права и свободу?
Я пытаюсь успокоиться, переключиться. Развлекаю дочку песнями, которые пою сквозь слёзы, играю погремушками и ласково целую в пухлые щёчки, ощущая, как с каждой секундой тайфун ненависти в моей груди становится больше и выше. Кое-как дождавшись пока дочка уснёт, я встаю у окна и жду приезда самого Рустама. Стою, сложив руки на груди и всматриваюсь в темноту.
Он появляется после десяти вечера — выходит из автомобиля, слушает доклад Михаила о моем неудавшемся побеге, изредка кивает и бросает взгляд на моё окно. Несмотря на то, что на улице царит полумрак, я вижу, как гневно сверкают его глаза. Но мои сверкают в ответ не меньше.
***
— Какого чёрта нас не выпускают на прогулку? — я влетаю в его комнату без стука.
Тахиров уже успел скинуть с себя пиджак и развязать черный галстук.
— Ты можешь отправиться на прогулку, Лера, — спокойно отвечает Рустам.
На лице ни единой эмоции. Невозмутимый и холодный, как раньше, поэтому я заранее знаю, что наш разговор обречен на провал, но всё ещё не теряю надежды на долю понимания.
— Я — могу. Почему я не могу взять свою дочь с собой? — у меня разве что пар из ушей не валит.
Тело колотит от гнева и мне безумно хочется разодрать спокойное лицо Рустама до кровавых царапин. В то время, пока я пытаюсь совладать со своими эмоциями, Тахиров неторопливо расстегивает пуговицы, оголяя безупречное тело. Рельефное, точёное, словно создано по инструкции — каждая деталь на своём месте. И против его идеальности я кажусь себе до боли никчемной.
Рустам снимает рубашку и, откинув её в сторону, подходит ко мне ближе — на расстояние вытянутой руки.
— Я уже объяснял, Лера. Это небезопасно, — он проводит пятерней по густым чёрным волосам и окидывает меня изучающим взглядом.
Задерживает его на моих бедрах, талии и груди. Ухмыляется и заставляет меня смутиться. Со мной что-то не так или я просто не соответствую его критериям? На мне надето платье бордового цвета длиной почти до колена. С закрытым декольте и без пошлых вырезов. По моему скромному мнению, оно сидит на мне достаточно неплохо.
Я опускаю глаза вниз и только сейчас понимаю, что забыла надеть на себя лифчик, поэтому мои соски заметно торчат сквозь облепившее тело ткань. Тут же складываю руки на груди, не давая возможности Рустаму смотреть на меня и дальше.