Копия
Шрифт:
Они остановились, чтобы набрать воды из огромной промышленной раковины, рядом с которой стоял переполненный стаканчиками мусорный бак. Медсестра держала стаканчик, а Джемма, словно ребенок, пила из ее рук. Но она не стала возражать – слишком давно уже мечтала о глотке воды. Затем, к ее удивлению, женщина повернула ее спиной и освободила от наручников. Джемма едва не упала в обморок от счастья, когда снова смогла свободно двигать плечами. Но она прекрасно понимала, почему все предосторожности были теперь излишними. Повсюду, словно дробь дождевых капель, раздавались приглушенные шаги тяжелых сапог. Вооруженные солдаты. Даже в темноте она различала металлический блеск их стволов, мерцающих, словно чьи-то глаза.
– Веди
– Пожалуйста, послушайте меня, – прошептала она. Горло сдавливали подступающие рыдания. – Меня зовут Джемма Ивз. Я живу в Чапел-Хилле, Северная Каролина. У меня есть родители. И они меня ищут.
Но она не была уверена, что женщина ее слушает. В этой части аэропорта было совсем темно, только ряд дешевых маленьких фонариков обозначал проход, подобно тем, что используют в самолетах для освещения пути к аварийному выходу. Вокруг них в темноте лежали кучки поломанной мебели. Запах здесь тоже был не лучше. Плотный воздух как будто имел собственный вес, форму и текстуру. Они остановились перед пластиковыми полками с дешевыми футболками и застиранными хлопковыми штанами.
– День стирки – пятница, – сказала медсестра. – Получишь смену одежды и белья.
– Поверьте, – повторила Джемма шепотом. Горло снова царапал страх. – Я не из этого места.
Кто-то застонал. Затем в темноте раздался крик, но быстро стих. И все же крик, достигнув ее слуха, застрял где-то внутри, в ее груди, вышибая дух. В то же время глаза наконец привыкли к темноте, и она осознала, что ошибочно приняла за груды старой мебели живых людей. Сотни одинаково одетых девушек, некоторые серьезно ранены, другие ужасно тощие, кожа да кости. Все они спали прямо на полу: на матрасах, одеялах, каких-то тряпках.
– Никто не отсюда, девочка, – наконец ответила медсестра. Ее пальцы перебирали золотой крестик на шее. – Даже сам дьявол.
Часть вторая
Глава 10
Первый день пятьдесят первого года своей жизни Кристина Ивз провела в слезах, до крови сдирая кутикулы. Потом она лежала в постели, мелко дрожа всем телом, и ждала, чтобы ксанакс [5] наконец подействовал. А второй день она коротала, считая все уродливое, что попадалось ей на пути в Нэшвилл, Теннесси.
5
Ксанакс – популярное в США успокоительное средство, помогающее побороть чувство тревоги.
Мертвый олень на обочине. Заброшенный старый дом. Словно из вспоротого брюха, на крыльцо вывалилось всякое гнилье. Билборды, рекламирующие стрип-клубы, магазины для взрослых или лечение эректильной дисфункции.
С тех пор как родилась Джемма, она почти не путешествовала. Ей нравилось быть дома в окружении знакомых вещей. Кристина любила свой красивый дом с толстыми коврами, по которым ступаешь абсолютно бесшумно, Руфуса и кошек. Любила бассейн, у которого летом можно было прилечь с влажными от хождения по свежей траве ногами и почитать книгу под отдаленный монотонный гул газонокосилки, усыпляющий не хуже одной из ее волшебных таблеток.
У них был дом в Вейле, куда Джеф частенько приглашал клиентов, но в последний раз она появлялась
Один-единственный раз ему удалось убедить ее позволить Джемме отправиться на урок в лыжную школу. Тогда малышке было четыре, не больше. Сама она этого случая не запомнила. Кристина стояла в толпе других родителей и наблюдала из помещения за тем, как дети в ярких костюмчиках готовились к спуску. Остальные мамы и случайно затесавшийся в их компанию папа абсолютно не волновались. Одни потягивали горячее какао, другие сами отправлялись кататься. Одна она не отлипала от окна, туманя стекло своим дыханием. Она не сводила глаз с маленькой фигурки в фиолетовом, своей единственной дочери. Джемма была милой, забавной и сообразительной. А щечки у нее были такие пухленькие, что так и хотелось укусить.
Кристина читала, что во время Второй мировой войны многие евреи, готовясь к бегству, зашивали свои ценности (деньги, часы, украшения) в подкладку верхней одежды. Так и с Джеммой. Она была маленьким секретом, драгоценностью, вшитой не в пальто Кристины, а в самое ее сердце, в то, чем она являлась на самом деле глубоко внутри.
На том спуске в ее душе навечно поселился страх. Через мгновение она увидела, как Джемма, одетая в толстый пуховик, неуклюже взмахнула маленькими ручками, балансируя на крохотных лыжах. И в ту же секунду Кристина, словно обладала рентгеновским зрением, увидела скрытые под массивной курткой и нежной кожей хрупкие узкие косточки и уязвимые внутренние органы, которые так легко задеть, проткнуть, сместить, повредить. Она выскочила на улицу, умоляя дочку не двигаться с места, быть осторожнее, остановиться. Малышка обернулась на зов матери и, конечно же, упала.
Больше Кристина не ездила в Вейл. Еще у них был дом в Аутер-бэнкс, но и там она была редким гостем. Джемме там очень нравилось, но ее мать не могла избавиться от ужасных картин, которые рисовало ее воображение: вот маленькая дочь тонет в волнах, захлебывается, и ее легкие наполняются морской водой. И еще один страх, глубже, чем этот, мучил ее: придется отвезти малышку в незнакомый госпиталь. Там врачи возьмут у нее кровь, просветят кости и как-нибудь догадаются. И преступление, которое они с Джефри совершили, закодированное в каждой клеточке тела их дочери, въевшееся в ее ДНК, станет явным.
Она была на кухне, когда раздался звонок. Ополаскивала стаканы, которые, видимо, принес от бассейна Джеф. Воскресенье. Лучший день недели. Кристина любила мыть посуду, хотя необходимости в этом не было. Для такого у них была прислуга. Но Кристине нравился звук льющейся воды, облака мыльной пены и то, как звенели стаканы, когда она постукивала по ним ногтями.
– Джемма? – не глядя на дисплей, ответила она. Кто еще мог звонить в такую рань в воскресенье?
Но это была Эйприл. Как только женщина услышала ее голос, она все поняла.
– Миссис Ивз, – и это тоже было плохим знаком, ведь с третьего класса подруга дочери называла ее только по имени, – я волнуюсь за Джемму.
Эйприл торопливо рассказала ей, что подруга на самом деле не ночевала у нее, а уехала с Питом, чтобы навестить Лиру в той ужасной обувной коробке, куда засунул Рика Харлисса Джефри, и должна была уже вернуться к этому времени.
Но она не вернулась и не отвечала на звонки. И Пит не брал трубку. Каким-то чудом Кристине удалось раздобыть номер Харлисса, нацарапанный на листке бумаги и запрятанный глубоко в выдвижной ящик, где они хранили всякую ерунду, которую не оставишь на видном месте, но и не выбросишь: вдруг еще пригодится.