Корабельные новости
Шрифт:
Айсберги, маячившие на горизонте, были похожи на белые тюрьмы. Необъятная синяя ткань моря проминалась и морщилась.
— Смотри, — сказала тетушка. — Рыбацкие ялики. — Издалека они казались крохотными. Волны разбивались о мыс. Вода бурлила.
— Я помню человека, который жил в лодке, выброшенной на берег, — сказала тетушка. — Старик Дэнни, как там была его фамилия? Ее вынесло достаточно далеко на сушу, и волны до нее не доходили. Он ее приподнял, починил. Вставил маленькую трубу, проложил тропинку с каменным бордюром. Он жил там много лет, пока однажды, когда он сидел перед лодкой и штопал сеть, на него не упал прогнивший остов и не задавил насмерть.
Шоссе, идущее на восток, сузилось до двух рядов. Оно уходило под крутыми склонами, мимо хвойного леса, вдоль которого стояли знаки: «Вырубка запрещена!» Куойл оценивающе оглядывал редкие мотели, которые они проезжали. Он смотрел на них как человек, который намеревался в них остановиться.
Тетушка обвела мыс Куойлов на карте. С западной стороны залива Бакланов мыс вонзался в океан как выгнутый большой палец. Дом, возможно обвалившийся, разрушенный вандалами, сожженный, разобранный по кускам, был там. Когда-то он там был.
Залив на карте бы похож на бледно-голубую химическую колбу, в которую вливался океан. На восточном побережье находилось поселение, названное одним именем с бухтой Мучного Мешка, а в пяти километрах к северу — городок Якорная Лапа. Ниже были бесчисленные бухты и пещеры. Тетушка копалась в своей черной сумочке, похожей на пудреницу, в поисках брошюры. Потом она читала вслух о красотах Киллик-Кло: о работе государственной пристани, завода по переработке рыбы, товарной узловой станции и ресторанов. Две тысячи населения. Неограниченный потенциал.
— Тебе предлагают работу в Мучном Мешке, так? Это прямо напротив мыса Куойлов. По воде где-то километра три. А по суше — долгая дорога. Раньше от бухты Опрокинутой до Якорной Лапы каждый день ходил паром, утром и вечером. Но сейчас, наверное, все уже закрыто. Если бы у тебя была лодка и мотор, ты мог бы переправляться сам.
— Как нам добраться до мыса Куойлов? — спросил он.
Тетушка объяснила, что с основного шоссе сворачивает дорога, которая на картах обозначалась тоненькой пунктирной линией. Куойлу не нравился вид таких же «пунктирных» дорог, которые проносились мимо. Галька, грязь и рытвины, ведущие в никуда.
Они пропустили съезд с главной дороги и ехали вперед до тех пор, пока не увидели топливные насосы и вывеску «Магазин Ай-Джи-Эс». Магазин располагался в доме. Темная комнатка. За прилавками виднелась кухня и плюющийся чайник на плите. Банни услышала смех, доносившийся из телевизора.
Ожидая, пока кто-нибудь к ним выйдет, Куойл заинтересовался похожими на медвежьи лапы зимними сапогами. Он ходил по комнате, рассматривая самодельные полки, открытые ящики с разделочными ножами, иглы для починки сетей, мотки шнуров и веревок, резиновые перчатки, банки с тушенкой и стопки кассет с приключенческими видеофильмами. Банни через дверцу морозильника разглядывала покрывшиеся бугорчатым инеем рожки с мороженым.
Из кухни, жуя что-то хрустящее, вышел мужчина с волосами цвета осоки, торчащими из-под кепки с эмблемой французской велосипедной фирмы. Угрюмый вид, широкие штаны из шерсти. Тетушка заговорила. Куойл надел шапку из шкуры тюленя, чтобы развлечь детей, помог им выбрать кукол, сделанных из прищепок. Нарисованные чернилами лица улыбались с кукольных головок.
— Вы не подскажете, где дорога на бухту Опрокинутую?
Ни тени улыбки. Проглотил перед тем, как ответить.
— Проехали, как обычно. Она сворачивает с главной дороги. Поедете обратно, будет справа. Сейчас тут мало интересного. — Он отвернулся. Его адамово яблоко, возвышение на волосатой шее, напоминало странный половой орган.
На витрине с комиксами Куойл нашел изображение гангстера, стреляющего в вытянувшуюся женщину. Гангстеры всегда носили зеленые костюмы. Он заплатил за куклы. Холодные монеты в десять центов выпали из пальцев мужчины.
Они трижды проезжали по этому отрезку шоссе, пока не заметили чуть видную дорожку, уходящую с трассы и направляющуюся прямо в небо.
— Тетушка, по-моему, я здесь не проеду. Не похоже, чтобы эта дорога куда-нибудь вела.
— На ней есть следы от колес, — ответила она и указала на слабые отметины.
Куойл свернул на грязную дорогу. Колеса тут же взбили сырое месиво. Следы исчезли. Куойл решил, что все те машины съезжали на дорогу, чтобы развернуться. Ему очень хотелось сделать то же самое и завтра снова попытать счастья на этой дороге. Или они все провалились в бездонную яму?
— Когда мы приедем? — спросила Банни, откидываясь на спинку сиденья. — Я устала ехать. Я хочу уже приехать. Я хочу надеть купальник и поиграть на пляже.
— Я тоже! — Они обе стали ритмично биться спинами о сиденье.
— Сейчас слишком холодно. Только полярные медведи плавают в такую погоду. Но ты можешь побросать камни в воду. Тетушка, сколько нам еще ехать, если смотреть по карте? — У него болели руки оттого, что он целый день провел за рулем.
Она какое-то время молча дышала над картой.
— От основной дороги до бухты Опрокинутой двадцать семь километров.
— Двадцать семь километров вот этого?
— Потом, — говорила она, будто бы он не проронил ни слова, — еще семнадцать с половиной до мыса Куойлов. До дома. Вернее, до того, что от него осталось. Тут на карте показана дорога, но в старые времена ее не было. Это была просто тропинка. Понимаешь, тогда люди не ездили на машинах, потому что ни у кого не было машин. Всюду добирались на лодках. Ни у кого не было ни машины, ни грузовика. Это вымощенное шоссе, по которому мы приехали, тоже здесь недавно. — Но тяжелая каменная роспись на горизонте говорила о другом: все здесь осталось неизменным и неизменяемым.
— Надеюсь, когда мы доедем до бухты Опрокинутой, нам не придется идти семнадцать с половиной километров пешком. — Нейлоновый рукав скрипнул о руль.
— Это может быть. Тогда мы просто повернем обратно. — У нее было отрешенное лицо. Казалось, залив рождался в ее голове и проявлялся в реальности голубой галлюцинацией.
Куойл боролся с дорогой. «Автомобиль разваливается на части на глухой звериной тропе». По воздуху растекались сумерки. Машина с трудом взбиралась в гору. Они были на краю утеса. Под ними была бухта Опрокинутая и кривые брошенные дома. Меркнущий свет. Далеко впереди пропадала из виду дорога.