Корабль Иштар
Шрифт:
Теперь за борт спустились люди Кланета. Они тоже носили грузы на корабли, выливали воду в баки.
И снова началось движение на корабле. Загремели цепи, поднялся якорь. Вверх и вниз взметнулись весла, отводя корабль от берега. Вверх взлетел синий парус. Корабль развернулся, поймал ветер, медленно поплыл по аметистовым отмелям Быстрее заработали весла. Золотой остров уменьшался, превратился в шафрановое облачко на горизонте, исчез.
Корабль шел на парусах.
Все дальше и дальше – куда, в какой порт, этого Кентон не знал. Сон за сном шел
И постоянно море вливало в Кентона силу через весло, как и пообещал Сигурд, переделывая его, преобразовывая, превращая его тело в машину, такую же закаленную и гибкую, как рапира.
Между снами Сигурд пел ему песни викингов, неспетые саги, забытые эпосы севера.
Дважды посылал за ним черный жрец допрашивал, угрожал, соблазнял – напрасно. И каждый раз с еще более мрачным лицом отправлял его обратно к цепям.
Сражений бога и богини больше не было. И Шарейн во время сна рабов не выходила из своей каюты. Бодрствуя, он не мог повернуть головы, не рискуя навлечь на себя бич Зачеля. Поэтому он часто поддавался сонному рогу – какой смысл бодрствовать, если Шарейн скрывается?
И вот наступил момент, когда он, лежа с закрытыми глазами, услышал чьи-то шаги. Он повернулся, лицом прижимаясь к спинке скамьи, как будто в беспокойном сне. Шаги остановились возле него.
– Зубран, – это голос Джиджи, – этот человек превратился в юного льва.
– Да, он силен, – согласился перс. – Жаль, что сила его тратится здесь, перегоняя корабль от одного скучного места в другое.
– Я думаю так же, – сказал Джиджи. – Сила теперь у него есть. И есть мужество. Помнишь, как он убивал жрецов?
– Помню ли я? – в голосе перса больше не слышалась скука. – Как я могу забыть? Клянусь сердцем Рустама, это забыть невозможно! Для меня это первый глоток жизни, кажется, за столетия. Я у него в долгу за это.
– К тому же, – продолжал Джиджи, – у него есть верность. Я рассказывал тебе, как он защитил своей спиной человека, который спит с ним рядом. Этим он мне еще больше понравился.
– Прекрасный жест, – сказал перс. – Может, для изысканного вкуса чересчур цветистый. Но все же – прекрасный.
– Мужество, верность, сила, – размышлял барабанщик, потом медленно, с оттенком веселья в голосе, – и хитрость. Необычная хитрость, Зубран: он нашел способ закрыть уши для сонного рога – и сейчас он не спит.
Сердце Кентона остановилось, потом начало биться сильнее. Откуда барабанщик знает? Знает
– Что! – воскликнул перс недоверчиво. – Не спит! Джиджи, ты бредишь!
– Нет, – спокойно ответил Джиджи. – Я незаметно следил за ним. Он не спит, Зубран.
Неожиданно Кентон почувствовал прикосновение к своей груди, к сердцу руки. Барабанщик усмехнулся, отвел руку.
– Он к тому же осторожен, – одобрительно сказал он. – Он мне немного верит, но только немного. И тебя он знает недостаточно, Зубран, чтобы довериться тебе. Поэтому он лежит тихо и говорит себе: «Джиджи на самом деле не знает. Он не может быть уверен, пока я не открою глаза». Да, он осторожен. Но смотри, Зубран, он не может заставить кровь отхлынуть от лица, не может замедлить ритм сердца до сонного.
Он снова усмехнулся.
– А вот и еще одно доказательство его осторожности: он не сказал своему товарищу, что рог не имеет над ним власти. Слышишь, как храпит длинноволосый? Он-то уж точно спит. Мне это нравится – он знает, что тайна, разделенная двоими, уже не тайна.
– Он кажется мне спящим. – Кентон почувствовал, как перс склоняется к нему, сомневаясь.
Усилием воли он держал свои веки закрытыми, дышал регулярно, спокойно. Долго ли они будут стоять тут?
Наконец Джиджи нарушил молчание.
– Зубран, – негромко сказал он, – подобно тебе, мне тоже наскучил черный жрец и эта бесплодная борьба между Иштар и Нергалом. Но, связанные обетом, ни я, ни ты не можем сразиться с Кланетом, не можем причинить вред его людям. Неважно, что обеты вырваны у нас хитростью. Мы их дали – и они действуют. До тех пор, пока Нергал через своего жреца правит на своей палубе, мы не можем сражаться с ним. Но, предположим, Кланет больше не правит, что чья-нибудь рука отправила его к его темному хозяину?
– Это должна быть могучая рука! Где в этих морях мы найдем такую руку? И если найдем, как убедим выступить против Кланета? – насмехался перс.
– Я думаю, она здесь, – Кентон снова ощутил на себе руку барабанщика. – Мужество, верность, сила, быстрый ум и осторожность. У него все это есть. К тому же – он может пересекать барьер.
– Клянусь Ариманом! Верно! – Теперь я хочу дать еще один обет. Обет, к которому ты присоединишься. Если цепи этого человека будут… разорваны, он легко сможет пробраться к Шарейн, легко вернет свой меч.
– Ну, и что тогда? – спросил Зубран. – Ему все же нужно будет встретиться с Кланетом и его сворой. А мы не сможем помочь ему.
– Да, не сможем, – согласился барабанщик. – Но мы не будем и мешать ему. Наши клятвы не заставляют нас воевать на стороне черного жреца, Зубран. На месте этого человека – если бы мои цепи были разорваны – и меч снова у меня – я нашел бы возможность освободить спящего рядом товарища. Он, я думаю, смог бы удержать свору, пока этот волчонок, который больше не волчонок, а взрослый волк, сразился бы с Кланетом.