Корабль мечты
Шрифт:
Меркурио услышал удивленный возглас Эрколя, сменившийся сдавленным стоном.
Открыв глаза, он увидел, как залитое алой кровью острие кинжала вышло из спины громилы.
Шимон отпрянул назад, вытащив клинок из тела, и испуганно уставился на Эрколя.
– Я не хотел… – пробормотал он. – Не хотел…
Великан медленно осел на землю.
– Эрколю… больно…
– НЕЕЕЕЕТ! – в отчаянии завопил Цольфо.
– Я не хотел… – беспомощно повторил Шимон Барух, а потом его охватила новая волна ненависти. Словно обезумев, он
На этот раз Меркурио не стал закрывать глаза. Ему удалось схватить купца за руку. Страх придавал юноше силы, и Меркурио удалось отразить первую атаку. Он опустился на колени, но запястье Баруха так и не отпустил. Окровавленное лезвие царапнуло стену над его головой.
– Это все ты виноват! Ты виноват, только ты! – вновь и вновь повторял купец.
Меркурио, сжимая его руку, резко повернулся, дернув Шимона в сторону. Купец повалился в грязь, потянув юношу за собой.
В голове Меркурио пульсировала только одна мысль: ни в коем случае нельзя отпускать руку с кинжалом.
И вдруг хватка купца ослабела, он ударился спиной о стену, локоть и запястье неестественно вывернулись. Не рассчитав движение, Меркурио дернул его вниз, и лезвие вошло купцу в горло.
Меркурио услышал, как сломались шейные позвонки. Этот звук напомнил ему хруст, который раздается, когда давишь ногой таракана. В лицо ему брызнула кровь.
До смерти перепугавшись, парень отпрыгнул, увидев свое отражение в уже гаснущих глазах Шимона.
Купец замер, все еще сжимая кинжал в руке и глядя на своего противника, но затем его хватка разжалась, и оружие со звоном упало на землю.
– Нет… – тихо простонала Бенедетта.
Сбросив оцепенение, Меркурио выхватил льняной кошель с монетами.
– Вот тебе! Забирай! – точно обезумев, завопил парень и швырнул кошель на грудь купцу.
Хрипя, Шимон лежал на земле, зажимая рукой шею.
– Пойдем, Меркурио! – Бенедетта коснулась его плеча.
Парень повернулся. Казалось, он не узнал ее. Он молча смотрел на свою подругу, пока его мысли не упорядочились. Только тогда Меркурио вспомнил, кто она.
Тем временем на животе Эрколя расползлось кровавое пятно. Подбежав к товарищу, Меркурио помог ему подняться.
– Поддерживай его с другой стороны, – приказал он Цольфо.
Мальчик плакал.
– Держи его! – рявкнул Меркурио. – Пойдем. – Он кивнул Бенедетте.
Пройдя мимо купца, они скрылись в лабиринте переулков.
Когда подоспела стража, старушка, видевшая все из окна, сказала:
– Его убил священник.
Один из стражников склонился к Шимону.
– Но он жив.
– Нет. Его убил священник, – повторила старушка.
Глава 6
Трактирщица, подняв голову, посмотрела на Джудитту. Женщина казалась испуганной – наверное, так ведут себя все бедняки, когда им нежданно улыбается удача.
– Что
– Мой отец… он… – пролепетала Джудитта.
Трактирщица медленно повернулась к Исааку.
– Добрая женщина… – начал он, едва заметно качая головой. Он пытался подобрать подходящие слова, чтобы выпутаться из этой ситуации.
– Вы врач? – перебила его трактирщица. – Вам не нужно будет платить за комнату, и я приготовлю вам все, что только пожелаете. Прошу вас, спасите моего ребенка! – отчаянно забормотала она. – Спасите ее, доктор!
Исаак с упреком посмотрел на дочь. Он чувствовал себя загнанным в ловушку.
– Я сделаю все, что в моих силах, – неуверенно произнес он. – Отведите меня к больной.
Трактирщица метнулась вверх по лестнице.
Исаак покосился на пьяных за соседним столом.
– И ты тоже пойдешь со мной, – заявил он, не глядя на Джудитту.
– В прошлом году мой муж умер от лихорадки, – рассказывала трактирщица, ведя их по узкому коридору на втором этаже. – Теперь у меня осталась только дочь.
Она открыла дверь.
– Подожди здесь, – сказал Исаак Джудитте и вошел в комнату.
Потолок был настолько низким, что мужчине пришлось нагнуться. Сняв желтую шапочку, он свернул ее и сунул за пояс. В углу на низком табурете сидела старуха в черном. В полумраке комнаты ее едва можно было заметить. Женщина невозмутимо смотрела вперед: как и все старики, она делала вид, что не замечает приближение смерти, чтобы смертушка ее не увидела.
«Наверное, мать трактирщицы или ее усопшего супруга», – мелькнуло в голове у Исаака.
А потом он увидел у постели больной монаха в грубой рясе, подпоясанной бечевкой. Похоже, когда-то эта ряса была черной, но теперь различить ее цвет было довольно сложно. Исаак видел его грязные босые ноги – монах стоял на коленях, повернувшись спиной к двери. На кровати беспокойно металась девочка лет десяти. Она стонала.
Исаака охватило недоброе предчувствие. Он всегда не любил церковников. Оглянувшись, он увидел в полутьме коридора Джудитту и с изумлением понял, что больше не сердится на нее за неосторожные слова. В глубине его души даже шевельнулось что-то вроде благодарности за этот поступок.
Монах прижался лбом к соломенному матрасу и не стал поднимать голову даже тогда, когда в комнату кто-то вошел. Он шептал молитвы.
Исаак опустил руку девочке на лоб. Ее лихорадило. Затем он поднял одеяло. Малышка лежала на одном боку. Подумав о том, как поступил бы в такой ситуации его отец, Исаак попытался перевернуть девочку на спину, и ребенок тут же завопил от боли, прижав ладонь к животу.
Только тогда монах поднял голову. Ему не было еще и тридцати, но его лицо было как у покойника, слишком уж сильно заострились черты лица. Щеки ввалились, кожу избороздили глубокие, похожие на шрамы морщины. Похоже, он постился уже много недель.