Корабль палачей(Романы, повести, рассказы)
Шрифт:
Капитан Тул дружески беседовал в своей каюте с отцом Макферсоном, при этом он курил трубку с отличным контрабандным голландским табаком.
— Я хорошо знаю Калтропа, заместителя лейтенанта портовой инспекции, — заметил отец Макферсон. — Это усердный прихожанин, постоянный посетитель часовни нашего аббатства. Впрочем, если бы он не был столь пылким католиком, он в настоящее время занимал бы гораздо более важную должность, чем простой инспектор портовой полиции. Тем не менее он пользуется уважением коммодора сэра Уилферса
Когда заходит разговор про дьявола, не стоит удивляться, что появляется его хвост.
В этом случае роль дьявола досталась человеку, вошедшему в каюту — разумеется, предварительно постучавшись, — и который немедленно потребовал свою долю табака.
— Капитан Тул, — сказал Калтроп (действительно, роль дьявола в этом случае исполнял именно он), — я должен сообщить вам кое-что крайне конфиденциально по поводу «Хука» капитана Кросби. И я полагаю, что отец Макферсон не окажется при этом лишним.
Глава III
«Хок» попадает в бурю
Капитан Кросби, рулевой Бюрк, мистер Поулкат и весь экипаж «Хока» вскоре столкнулись с гораздо более серьезными проблемами, чем издевательство над беззащитными сиротами.
Известно, что море в Бискайском заливе крайне изменчиво. Оно встречает вас небольшой спокойной волной и ровным бризом под улыбающимся солнцем. Но стоит вам поверить этой мирной картине и успокоиться, как море начинает бушевать, на его поверхности вместо небольших правильных волн возникает беспорядочное волнение, а бриз мгновенно превращается в шторм. Ласковая улыбка солнца исчезает, и на небе на его месте появляется угрожающая гримаса.
Остров Уэссан, самая западная точка Франции, позволил «Хоку» мирно проследовать к югу. И все шло совершенно спокойно, когда огни мыса Пенмарш исчезли на горизонте. Паровой двигатель равномерно ворчал, а ветер надувал поднятые паруса. Даже морские течения благоприятствовали плаванию, что бывает в Бискайском заливе крайне редко.
Бюрк стоял за рулем. Он был в хорошем настроении и позволил себе замурлыкать песню, которая, как он полагал, способствовала поддержанию благоприятных условий плавания.
А в Бискайском-то заливе — Хо-хо-хо! Плавать очень хорошо — Хо-хо-хо! С нашим «Дядюшкой Трубой».«Дядюшка Труба» — это распространенное в то время шутливое название первых пароходов.
Внезапно руль резко дернулся. Бюрк мгновенно перестал напевать и переключился на поток ругательств и проклятий. Затем, посмотрев на запад, он заорал так громко, что его крики заставили Кросби выскочить из штурманской рубки.
— Эй, капитан, посмотри, что надвигается на нас!
Море внезапно покрылось высокими волнами с белыми гребнями, тогда как западный горизонт заволокла рыжевато-серая пелена.
— Проклятье! — проворчал Кросби. — Будет хороший шторм… И очень хороший!
— Да, будет кое-что очень серьезное, — высказался Бюрк, баюкая руку с распухшим запястьем. — Посмотри на мою руку, Кросби! Она почти сломана! И ты знаешь, как это случилось? Глубинная волна!
— Клянусь всеми демонами ада! Тебе придется потрудиться, несмотря на поврежденную руку! — прорычал Кросби.
И, словно упомянутый ад решил немедленно проявиться, «Хок» резко наклонился на левый борт. Короб гребного колеса с плицами на правом борту оказался в воздухе, и колесо яростно взвыло, лишившись сопротивления воды.
— Вот еще одна волна надвигается! — закричал Бюрк.
Теперь Бискайский залив показал во всем размахе свою способность удивить мореплавателей неожиданным изменением своего настроения.
«Хок» мгновенно лишился шпринтового паруса, и многие верхние тали лопнули, словно скрипичные струны.
— Спустите кливер! Шкоты фока! Руль на правый борт! — гремел Кросби, в то время как команда с отчаянной быстротой карабкалась на мачты.
— Руль на правый борт! — повторил Бюрк, прилагавший все силы, чтобы справиться с рулем.
«Хок», внезапно оказавшийся в смертельной хватке Бискайского залива, как это случилось с многими судами весной 1842 года, едва не погиб вместе с двумя десятками других судов.
К счастью, «Хок» был прочным судном, к тому же на нем была команда первоклассных моряков.
Кросби и Бюрк отчаянно старались выйти в открытое море, потому что безумием было бы оставаться вблизи от берега в кипящем море, похожем на непрерывный прибой. Увы! С таким же успехом они могли бы попытаться преодолеть Ниагару на весельной лодке! Ветер и течения дружно гнали судно к пенной полосе прибоя. Гребные колеса без пользы взбивали в пену морскую воду.
На следующий день шторм начал ослабевать, но «Хок» находился в плачевном состоянии. Держалась всего лишь фок-мачта, и даже руль расшатался и вращался в обратном направлении.
Эти происшествия заставили моряков забыть о существовании Джерри и Гиба, по-прежнему запертых в чулане в глубине трюма. К счастью, буря оказалась полезной для них, так как кандалы у Джерри на ногах были повреждены ударами волн со стены, и юноше удалось освободиться от них. Избавившись от оков, он немедленно освободил и своего брата.
Дверь чулана оказалась почти сорванной с петель, и пленники могли без труда выбраться из своего карцера. Но пока они находились в нем в большей безопасности, чем в любом другом месте на судне. Тем не менее Джерри воспользовался свободой, чтобы посетить камбуз, где ему удалось раздобыть немного еды и питьевой воды.