Корабль Роботов. Ветви Большого Дома. Солнечный Ветер (сборник)
Шрифт:
Николь подъезжала, вглядываясь в лицо мужчины. Он спал, положив руку на старинную печатную книгу, — словно кругом стояло летнее тепло, — с гривой седеющих каштановых волос на плечах, бородатый, почти такой же смуглый, как сама Николь, одетый в свитер из верблюжьей шерсти, линялые брюки и сапоги.
Она слышала о подобных людях, но никогда не встречалась с ними. Отшельники, дервиши, аскеты, садху — нет, не те, что пытались вступить в жалкую сделку с Богом, ценою умерщвления плоти купив загробное блаженство, а святые и преподобные атеисты, служители моноидеи. Может быть, бородач уединился на десять, пятьдесят
Не годилось мешать мизантропу — творцу, но Ни коль, влекомая грустным озорством безысходности, подъехала и окликнула его.
И открылись такие зеленоватые — карие, в пол — лица каждый, озерами до висков, теплые глаза, что задохнулась Николь и невольно ладонь прижала к груди, ударенная — и вместе с тем неизъяснимо согретая, сразу позабывшая все боли… Мужчина был ошеломительно красив — красотой Запада и Востока, святого Георгия Донателло и принца Рамы с индийских миниатюр. Он гибко и мощно встал навстречу, как выпрямилась бы ожившая совершенная статуя, и подставил руку атлета, приглашая Николь спуститься с седла.
— Хотите чаю? — голосом, от которого у нее ослабели ноги, сказал отшельник. — Я сделаю новую заварку; можем пить здесь, если вы не боитесь продрогнуть… А девочку мы пока положим в доме. Хорошо?
Николь безропотно позволила ему выпутать Сусанну из заплечных ремней — и лишь растроганно охнула, когда засмеялась дочурка и, одной рукой смело схватив за бороду хозяина, другой показала почему — то на небо…
В пустыне пустынь, простиравшейся от Земли до солярной орбиты Великого Помощника, лопнула незримая пуповина. Видеотактильному фантому высшего класса сложности, только что сотворенному волею всемогущей машины, была придана самостоятельная жизнь с гибкой программой, учитывающей мятежный характер Николь. Великий Помощник не допускал безвыходных положений.
11
Сай вскочил с пенной постели. Его глаза блестели гневом и болью, губы дрожали, он не мог вымолвить ни слова.
— Теперь ты знаешь, — сказала Ханка и отвернулась.
— Да как же ты… как ты могла… как ты позволила?! — наконец выдавил из себя Сай.
— Не то, что позволила, — я просила об этом, как о великой чести. Быть праматерью нового человечества… — Неожиданно Ханка вскинулась, опираясь на локоть, закричала зло и резко: — Да, я мечтала об этом, мечтала, пока не встретила тебя, понял?! А сейчас все, все!.. Мне это больше не нужно!..
Прахом пошла школа самообуздания, пройденная у гуру Меака, забылись мантры и благие мысли, призванные смирять, успокаивать. Он метался по жилому объему, натыкаясь на сталагмиты, не зная, что делать, кого просить о помощи. Разбуженный, завопил в своем уютном гроте над журчащей водой трехнедельный Каспар. Мягкими льняными завитками на затылке был он до странности похож на своего отца, Мельхиора Демла.
Наконец Сай взял себя в руки и сказал почти спокойно:
— Но ведь вы же думали, что у вас будут мужчины.
— Думали… Но Кларинда немного владеет проскопией, она заглядывает иногда в будущее. Однажды она прямо сказала мне — наедине, конечно: «Мы их потеряем». Она мне полностью доверяла — не знаю, почему. Кроме того, мы не хотели от вас зависеть даже в этом!..
Сай порывисто сбежал к их ложу, озерцу сухой подогретой пены среди живых мхов и лилий. Лег рядом с Ханкой, обнял ее, уткнулся лбом между грудями.
— Глупые, какие же вы глупые…
— Это была гениальная операция, — говорила она, не отрывая глаз от лепных фестонов потолка. — Не делали в микропространстве, в остановленном времени. Собирали несуществующий в природе белок…
— Не надо, хватит! — всхлипывал Сай. Потом притих, поднял заплаканное лицо:
— Так они… они не оставят тебя в покое? Ты для них…
— Величайшее, главное сокровище, — нараспев произнесла Ханка. — Праматерь нового человечества. Тогда, — помнишь? — после нашей «свадьбы» у Осмо… Я едва уговорила Аннемари подождать.
— Надо было отказаться, наотрез отказаться, сказать, что ты не вернешься! Почему ты даешь им надежду? Ты убиваешь меня!..
Не ответив, Ханка ласково отстранила Сая и обе руки протянула к плачущему сыну.
…Положение было чуть ли не безвыходное, он это понимал четко. Его любимая — не жертва насилия. Она пошла на эксперимент но своей воле. Раскаялась… что ж, поздно! Теперь, чтобы избавить Ханку от привитых нечеловеческих свойств, нужна долгая предварительная работа биоконструкторов, затем — полное обновлепие. А пока что в ней — овеществленный труд общины амазонок. И потому, как ни ужасно, община имеет немалые права на Ханку. Да и сама злополучная «праматерь» весьма совестлива… Но даже если они двое, скажем, обратятся к Великому Помощнику, тот наверняка не вмешается. С точки зрения компьютерной логики, это она, Ханка, совершила определенного рода насилие, непорядочный поступок. И если снова всадницы с парализаторами окружат их дом, Ханка их уже не уговорит подождать, а Помощник будет безмолвствовать. Тем более, что совокупный импульс тысячи с лишним амазонок перевесит мольбу, посылаемую двоими. Только убийства ни при каких обстоятельствах не допустит мировая нянька. Но ведь убийства и не случится. Величайшее, главное сокровище…
— Как же мы теперь?.. — беспомощно повторял Сай.
Каспар, легко перейдя от слез к веселью, довольно повизгивал, щипал лицо матери. Ханка, игравшая с ним на постели, ответила:
— Не знаю. Сегодня, пока ты был на пасеке, опять звонила Аннемари. Мужчины ушли все до единого. Кларинда в последние дни спохватилась, велела тех, кто остался, загружать настоящей работой. Мол, такая горстка все равно не захватит власть… Нет, взяли и разбежались. Наверное, это ваша пресловутая мужская солидарность…
— Она хочет прийти?
— Кто, Аннемари? Ну да. Со всей свитой.
— И ты… вот так будешь их ждать? — У тебя есть другие предложения?..
Чуть поколебавшись, Сай сказал:
— Давай исчезнем. Сейчас же ликвидируем дом… или подарим кому — нибудь из Осмо. А сами махнем… ну, скажем, на Кристалл — Ривьеру. Или даже подальше, на Аурентпну. И запретим Помощнику давать наши координаты!
— И сколько же мы там будем отсиживаться? — сразу посуровев, спросила Ханка.
— Ну… недолго! Они поищут неделю — другую, да и улетят. А мы тогда сразу вернемся.