Корабль спасителя Вселенной
Шрифт:
В центре их строя, укрытые за круглыми окованными щитами, без шлемов и панцирей, в косматых чёрных шкурах, сплоченно двигались пехотинцы.
По бокам от них, на сильных конях, за длинными щитами, сплочённо двигались всадники.
– Что это за войско? Кто они? Откуда они пришли?
– прокатились по рядам воинства Ствова вопросы.
– Это франки или саксы, - прокатилось между викингов.
– Когда я ходил с конунгом Инграром по Эмсу и Лабе, я видел таких воинов. Они тогда бросали эти зазубренные ангоны в щит, наступали на его древко, оттягивали щит к земле
– Это саксы!
– подхватил кто-то, - у них длинные ножи, они делают из кожи убитых людей попоны для своих лошадей!
– Они движутся на стреблян или на нас?
Над полем воцарилась могильная тишина.
Оба стреблянских войска, прекратив сражение, стали строиться вокруг своих стягов лицом к новому врагу. Бурундейская конница, оказавшаяся между ними, тоже развернулась лицом к саксам.
Начался с утра назревающий дождь. Заоблачный гул стих. Тишина над ратями, нарушаемая клацаньем оружия, стонами раненых, плачем женщин, и резкими гортанными криками пришельцев.
И вот, под надрывный звук рога и душераздирающий вой, саксы бросились на стреблян.
Их натиск был страшен. Первый ряд стреблян рухнул под смерчем из копий-ангонов и франциск. Всадники ворвались в гущу с реблянской пехоты, топча, сшибая с ног, орудуя длинными мечами как косами.
Стребляне дрогнули, начали пятиться. Их клич захлебнулся, упал стяг, сквозь треск и лязг пробился вопль:
– Оря ранен!
Видение этого эпизода прошлогоднего сражения при попытке захватить хранилища кораблей, за одно мгновение пронеслось перед Решмой. Он вздохнул, исподлобья уставился на Ждыха, снова приближающегося к нему.
– Чего ещё?
– спросил он у вятича.
– Мы просим, хозяин, поклясться в обещаниях своих Ярилом-громовержцем про оплату в два безана на обереге, - Ждых протянул Решме грубо вырезанное из кости изображение птиц, змей, молний и чудовищ.
Придав лицу серьёзное выражение, Решма приложил руку к оберегу и сказал на кумите:
– Натоот!
Ягд Эйдлах прикрыл рот, чтобы не засмеяться.
Ждых побежал к Палеку с криком:
– Он поклялся своим богом!
– и тотчас он подступил к Решме в третий раз, уже с подношениями: пшеничный корж с мёдом, фигурка из яшмы, изображающая длиннобородого воина на коне.
– Это от персидских игральных костей шахмат, - пояснил вятич, - не знаю, как в неё играют.
Он быстро удалился. Ягд Эйдлах поднялся, растирая затёкшие ноги и жмурясь сказал:
– Пойду, пройдусь. А ты, ягд, поспал бы, поел...
– Поем, - кивнул Решма.
Он снова повернулся к монаху:
– Давай, Ружик, странный монах, не знающий по-латински даже, рассказывай дальше, что ты делаешь в Моравии.
Был, наверное, уже полдень. Пространство между стволами деревьев, было всё изрезано полосами золотого солнечного света. Птицы голосили без устали. Щебет их, клёкот, близкий, далёкий, умноженный эхом, делал лес на холме бесконечно глубоким, а воздух плотным и осязаемым.
Дождь закончился. Запах пожарищ рассеялся совсем. С хрустом и
По знаку Решмы, вятичи схватили монаха сзади за руки, а Плек, улучив момент вдоха, что было силы ударил его кулаком под рёбера. Ружик от этого задохнулся, рухнул, и будто умер, но был быстро приведён в чувство ударами ладоням по лицу. Его снова усадили перед Решмой.
– Ну, сейчас скажешь мне правду, кто ты и что тут делаешь?
– спросил Решма у него.
Увидев жёлтые, с удлинёнными зрачками глаза Решмы, монах понял, что его сейчас начнут люто и долго умерщвлять как христианского мученика во времена императора Нерона. Первым инстинктивным желанием Ружика было бежать. Он попытался высвободится из рук мучителей. Он отчаянно вырывался, продемонстрировав, что под кротким обликом в мокрой рясе, скрывается ловкий, сильный и умелый боец. Озверевшие лица вятичей, прилагавших значительные усилия для его усмирения, говорили сами за себя.
Контраст между продемонстрированной ранее суетой сухих суставчатых пальцев, судорожным дыханием, хрипотой, дрожью щетинистого подбородка и его навыками борьбы, вместе с твёрдым взглядом чёрных глаз, был велик. Становилось понятно, что Ружич не тот, за кого себя выдаёт.
Наконец, Ждыху удалось обхватить монаха сзади, лишив его подвижности, а Палеку нанести монаху несколько сильных ударов в живот ногой.
Дождавшись пока монах отдышится, Решма сел на сундук, сложив ногу на ногу, положив на колени узкие, белые ладони и спросил на разговорном греческом языке:
– Твоё настоящее имя?
– Пинарих из Рима. По указу легата папы Римского Бэды Благочестивого несу слово Божье в заблудшие души...
– так-же на общегреческом ответил теперь монах, придав лицу маску скорби, смирения и боли.
Вкрадчивый его голос стал медоточив и нежен. Решма холодно заметил:
– Моравы заблудшие овцы и епископ Пассау не может с ними сладить. Но Бэда Благочестивый потерял золото папы в долине реки Марицы, и все его люди сейчас должны заниматься его поиском. Где золото?
Остановившиеся, а затем спрятанные в складки серого балахона задрожавшие пальцы монаха, выдали его вдруг возникшее напряжение. Губы его затряслись и он пробормотал:
– Призыв нести свет Господень слышат все, кто верует душой. Неверующие обречены, по темноте своей, гореть в котлах смоляных, в свинцовых реках мучения принимать. И идолища должны быть сожжены, разбиты и повергнуты во прах, ради крови мучеников-апостолов, смертью свое подтвердивших веру в воскрешение Христа. Он муки за душу вашу принял.