Корабль спасителя Вселенной
Шрифт:
Он произносил славянские слова голосом гортанным и гулким, пронизывающим до дрожи. Говорил он на германский лад, резко, проглатывая шипящие звуки.
– Решма, ты что, в пасть заглядывал!
– глядя не него испуганно, сказал длиннобородый и голоногий человек в козьей накидке поверх льняной рубахи, - видел, Ждых?
– Зверь есть зверь, - пробормотал из-за его спины вятич Ждых.
Он ещё несколько раз всадил в зверя кинжал с хрустом и поднял забрызганное кровью лицо:
– Палек, а глаза были у волка человеческие, словно он оборотень из тех, кого бросают в лесу в голодный год, а волки их не съедают, а выкармливают.
– Не знаю, - ответил Палек, придерживая раненую руку, обёрнутую тряпкой.
Ждых и Палек склонились над волком, обсуждая пригодность шкуры для одежды, зубов для ожерелья, а мяса для еды.
Решма обошёл костёр и остановился у кучи хвороста, где лежал связанный человек с кляпом во рту, трусливо моргающий маленькими глазами.
– Не спится?
– спросил Решма, пнул тело ногой, брезгливо вытащил кляп, - говорить будешь?
– Отпусти, всё скажу, - отозвалось тело на фризском наречии, - если хочешь, я даже приму христианство, только не убивай.
– Я не христианский миссионер. Хочешь рыбной похлёбки?
– Решма перешёл на фризский, - только говори правду. Отпущу, клянусь всеми твоими богами. Эй, тащите его к огню, и развяжите руки.
Вятичи приволокли тело к костру, развязали, ругая свои же узлы. Они усадили фриза рядом с трупом волка, всучили в трясущиеся пальцы деревянную лохань с похлёбкой.
Решма сел рядом, скрестив ноги. Их окружал молодой ельник, туман, дым. Над лесом висело зарево близких чужих костров и чёрное небо без звёзд. Земля была холодной, а от близкой реки тянуло сырость.
Решма вынул из складок своего плаща квадратную монету с отверстием посредине:
– Это золотая монета китайского царства. Откуда ты её взял в Старополоцке? Ты не купец, не воин, не священник. На Двине, в лучшем случае могут ходить византийские безаны императора Ираклия, или арабские монеты праведного халифа Абу Бакара. Откуда китайская монета? Из-за действий арабов, купцы-китайцы доходят сейчас только до Тигра, Амударьи или Ганга. Это Шёлковый путь. По нему нескончаемым потоком везут товары с Востока на Запад. Впрочем, вряд ли ты понимаешь, о чём я говорю.
– Я совсем ничего не понимаю, эти слова для меня диковинные.
– Откуда взял монету с дыркой?
– Ждых с силой ударил пленника кулаком в скулу.
Зубы фриза клацнули, лоханка вылетела из его рук, расплёскивая похлёбку.
– Теперь понятно?
– Ждых замахнулся ещё раз.
– Я украл монету у богатого работорговца на ярмарке на Западной пристани, ещё до разлива Двины. Он был авар, с ним было трое телохранителей и десяток моравов на продажу. Меня в толпе на него нарочно толкнул мой помощник. Меня чуть не убил, но я убежал с его сумкой, - почти скороговоркой ответил фриз.
– Как звали работорговца? Как он выглядел?
– спросил его Решма, делая знак Ждыху, чтобы он успокоился.
– Имени не знаю, мой господин. Выглядел он как все авары. Жёлтый, узкоглазый, безбородый. В ярком халате. На скулах много рубцов от порезов, лоб очень высокий. Они специально шрамы себе делают, чтобы страшнее быть, и черепа детям перевязывают, чтобы длинные были и говорили об их небесном происхождении..
– А чья сейчас Западная пристань?
– У вендов, а до того был долго у кривичей.
– Ты получишь три византийских безана, на которые сможешь жить целый год, если поможешь найти торговца-авара.
– У него на шапке чёрная лента с изображением цапли, а на груди серебряная бляха с цаплей, да и аваров здесь мало, сразу можно заприметить, - фриз уронил голову на грудь и заплакал, - не убивайте меня, я всё сделаю.
– Где может быть авар?
– Он на Западной пристани грузил в лодку корзины, а потом ушёл вверх по реке.
– Кто может подтвердить твои слова?
– Мой помощник, Панодис. Бывший раб. У него клеймо на лбу. Только он уже неделю как в Эливгаре. Пока не вернулся, - фриз с опаской поднял миску и стал подбирать из неё остатки еды грязным пальцем.
– Ждых, убей его и брось в реку. И волка тоже. Странный этот волк. Нет, волка разделайте, осмотрите внутренности, особенно голову. Если найдёте что-то не обычное, железное, разбудите меня, - сказал Решма по-северославянски, лёг на постель из шкур и повернулся ко всем спиной.
– Что он сказал?
– фриз перестал есть и со страхом уставился на кривичей.
Палек зашёл ему за спину и одним быстрым движением перерезал горло.
– Чур мой пояс и сандалии, - сказал Дежек, делая шаг назад, чтобы его не обрызгало бьющей из шеи кровью.
Они быстро раздели и оттащили ещё хрипящего фриза к воде, и тихо спустили в воду. С волком возились дольше. Тяжело отходила шкура и мощные сухожилия с трудом брал нож. Когда от волка осталась только куски мяса, уложенные запекаться в угли, кривичи устроились поодаль от хозяина, в ожидании трапезы.
– Не пойму я Решму, - заговорил Палек, - с мечом обращается как воин, наречия знает много как торговец, ведёт себя как колдун. И богат как король, клянусь Белым Филином. А вид? Не грек, не германец, не франк, не сириец. И попутчики его, что остались в Эливгаре такие же.
– Есть в мире много земель, много племён, - ответил Ждых, - людей едят, живут в пещерах под землёй, как чудь, или пьют одни вина и живут в золотых дворцах с тёплыми полами и проточной водой как ромеи из Византии. А этот Решма с попутчиками несколько месяцев ищет тут что то, или кого-то. Золото? Да у них этого золота полно, королями можно стать. Старых обидчиков? Да кто их обидит?