Корабль судьбы. Том 2
Шрифт:
– Я не сержусь, – возразила она. – Я просто все время думаю о том, что дело могло обернуться совсем по-другому. Я… мне больно! Нет, даже не больно. Скажем так: я ошарашена. Всем тем, чего ты не сделал, пока мы ради тебя из кожи вон лезли. Всем тем, что ты от нас старательно утаивал. Наверное, это меня и ранит так сильно потому, что я слишком тебя люблю. Ну почему ты не доверился нам, Совершенный? Если бы поделился своими проклятыми тайнами, все кончилось бы иначе.
Он обдумал ее слова, осязая пальцы Янтарь на своей шее и челюсти.
– У тебя у самой секретов полно, – тоном обвинения сообщил он ей наконец. – На себя посмотри. Всем ли ты делишься с остальными? И еще меня за то же самое берешься судить!
Ее тон сделался очень
– То, что я держу в секрете, касается только меня и принадлежит только мне. Тайны, хранимые мной, никому не причиняют вреда.
Он, однако, уловил в ее голосе нотку сомнения и обрадовался:
– Ой ли? А ты сама в этом уверена? Моими-то секретами делиться было так же опасно, как и носить их в душе. Но, выражаясь твоими словами, они принадлежат мне. Собственно, единственная вещь на свете, которую по-настоящему можно было назвать моей…
Янтарь опять надолго умолкла. Потом спросила:
– А куда девались драконы? Что они такое и почему они присутствовали в тебе? Это не из-за тебя мне все время снились драконы и змеи? Может, мои пророческие видения на самом деле все время тянули меня к тебе?
Он призадумался.
– А чем ты мне отплатишь, если я отвечу? – поинтересовался он затем. – Может, расскажешь что-нибудь о себе? Заплатишь доверием за доверие?
– Не знаю, могу ли я, – медленно проговорила Янтарь и перестала ощупывать его лицо. – Мои тайны – моя броня. Забери их у меня – и я беззащитна. Тогда люди ранят меня, даже не желая того.
– Ну наконец-то ты меня поняла, – хмыкнул он. И сразу почувствовал, что запустил ей под кожу колючку.
Янтарь заговорила быстро, ни дать ни взять прыгая в холодную воду:
– Это трудно объяснить. Когда я была гораздо моложе и обо всем говорила начистоту, люди думали, будто я… слишком самовлюбленная, что ли. Мне без конца объясняли все то, что я в себе чувствовала, мне лишь мерещилось, поскольку на самом деле этого не могло быть. Кончилось тем, что я сбежала. И когда это случилось, я пообещала себе: никогда больше я не буду бояться того, что люди станут болтать обо мне. Я буду держать в секрете ту будущность, которая, как я знала, мне предстояла. С тех пор я чем-либо делилась с очень немногими.
– Сколько слов, а по-настоящему ничего не сказала, – не без раздражения заметил корабль. – Кто ты все-таки?
Она коротко и невесело рассмеялась.
– Честно говоря, не знаю даже, как выразиться. Во всяком случае, меня одинаково часто называли и дурочкой, и пророчицей. И я всегда знала: есть вещи, которые я обязана совершить для этого мира, кое-что такое, чего никто не сделает, кроме меня. Вот так. Впрочем, то же самое справедливо для каждого человека, я полагаю. А я… я следую по пути, который сама даже не могу как следует разглядеть перед собой. На нем расставлены путеводные знаки, но я не всегда умею их отыскать. Я имела в виду найти мальчишку-раба о девяти пальцах. – Она покачала головой, и он это почувствовал. – А вместо него встретила Альтию. И хотя она не была ни мальчиком, ни рабом и все пальцы у нее были на месте, я ощутила, что через нее идет некая связь. Поэтому я стала ей помогать. Да простят меня Боги, тем самым я отправила ее прямо на смерть. А потом я встретила Малту и сразу задалась вопросом, а не ей ли я должна была помочь. Я тянусь вперед, Совершенный, тянусь сквозь туманы времени то к смутным символам, которые вдруг оказываются живыми людьми, то к людям, которые на глазах уходят в небыль легенд. Мне предстоит свершение, но каково оно – покамест сокрыто от моего духовного ока. Я способна только пробиваться к пониманию. И надеяться, что, когда настанет тот миг, я все пойму и сумею предпринять нужные действия. Хотя, право слово, мало теперь осталось на это надежды. – Она перевела дух и спросила: – Ну так и откуда в тебе эти драконы?
Он обратил внимание, как она сменила предмет разговора. Тем не менее он ответил:
– Дело в том, что я должен был стать… драконами. То, что вы называете диводревом, –
– Все равно не понимаю, – отозвалась она. – Почему же ты тогда не дракон, а Совершенный?
Он горько рассмеялся.
– А как по-твоему, что такое Совершенный? Всего лишь тонкий налет человеческой памяти, нанесенный на пару сцепившихся драконов. Занятые борьбой, они мне не много оставили. Так что, когда я говорю «я», я сам толком не знаю, что имею в виду. – И вдруг вздохнул: – Вот что давал мне Кеннит, вот по чему я всего больше горюю. По чувству личности. По ощущению родства. Когда он был на борту, у меня не возникало сомнений относительно того, кто же я такой. Для вас он – кровожадный пират. Я же помню его сперва как живого и озорного мальчишку, радовавшегося волнам и ветру. Он так славно смеялся, раскачиваясь на снастях, с ним мне никогда не было одиноко. Он ни в какую не желал бояться меня. Он ведь родился здесь, на борту. Представляешь? Единственное чудо рождения, уравновесившее все смерти, которые прежде того здесь случились. Его отец протянул мне новорожденного, причем руки его были еще обагрены кровью жены. Он сказал мне: «Ты никогда не был по-настоящему моим кораблем, Совершенный. Твое сердце не лежало ко мне. Но, быть может, ты станешь принадлежать ему, как и он – тебе…» Так все и случилось. Он умел загнать драконов во тьму. А ты – ты их выпустила. Вот и будем теперь расхлебывать последствия. Все вместе.
– Они кажутся притихшими. Спящими, – сказала Янтарь. – А ты… ты похож на себя самого. Только стал более открытым.
– Вот именно. Открылся и прямо истекаю секретами. Э, а что ты там делаешь?
Он думал, она исследует полученные им повреждения. Но Янтарь осматривала и ощупывала не весь его корпус подряд, – только его тело.
– Намереваюсь сдержать слово, – ответила она. – Данное тебе и драконам. Хочу изваять тебе новые глаза. И раздумываю, с чего бы начать исправление.
– Не надо.
– Точно не надо? – тихо поинтересовалась Янтарь.
Он явственно ощутил ее разочарование и даже испуг. Она вправду пообещала это драконам. И что, спрашивается, ей делать, если Совершенный возьмет да и запретит ей?
– Я имею в виду, не надо исправлять. Ты лучше сделай мне совсем новую физиономию. Такую, чтобы в точности мне соответствовала, хорошо?
По счастью, она не спросила его, что конкретно он имеет в виду. Она лишь повторила:
– Точно? Ты уверен?
Он чуть призадумался.
– Я думаю… – сказал он затем. – Я все-таки думаю, что не хочу быть драконом. То есть на самом деле конечно хочу, но только и тем и другим. И еще я хочу быть Совершенным. Ну, в общем, все как ты говорила: чтобы трое слились воедино и сделались мной. Я хочу… – Он снова помедлил. Если он это скажет и она расхохочется – право, лучше было бы ему умереть. Хотя бы потому, что жизнь неизменно оказывалась труднее и мучительнее смерти. В конце концов он мысленно зажмурился и вполголоса выпалил: – Я хочу, чтобы ты сделала мне лицо, которое тебе самой полюбилось бы. Вот.