Корабль уродов
Шрифт:
– Алек! – запоздало воскликнула Алита – с укоризной и давно уже мокрыми глазами.
– Я не верю в ее историю, я не верю, что он просто исчез!
Аня захныкала в коляске, и Алита, грозно глянув на мужа, принялась успокаивать ее. Вренна продолжала молчать: ничего нового в свое оправдание она сказать не могла.
– Пригрели змею на груди! – разбушевался несчастный отец.
– Да я к вам не напрашивалась! – взорвалась Вренна. – Вы вообще похитили меня! Так что сами во всём виноваты.
– Она призналась, – с ужасом констатировал Алексей.
– Нет! – рявкнула Алита.
Вренна закатила глаза.
Девочка
– Алек, пожалуйста, иди домой с Аней…
– Я не!..
– Пожалуйста! Ее нужно покормить и успокоить в привычной обстановке, а оставлять тебя с Вренной сейчас я боюсь. Отправляйся с ней домой, а мы продолжим поиски.
Неохотно Алексей согласился. Алита и Вренна двинулись дальше по закоулкам вокруг детской площадки, громко выкрикивая имя мальчика и не глядя друг другу в глаза. Через четверть часа позвонил Алексей со словами «Он дома».
Как выяснилось, Вадим играл в догонялки и убежал довольно далеко от площадки. Когда он вернулся, Вренны там не было – она ушла искать его в соседние переулки. Немного поразмыслив, Вадим пошел домой, но заблудился. Тогда, пережив короткий приступ паники, он вспомнил, чему его учили, и спросил дорогу. «Бедный заблудившийся малыш», – подумали люди и проводили его до самого подъезда. Там он зашел вместе с соседями, безуспешно трезвонил в дверь, а потом час с лишним сидел под нею, рассудительно полагая, что когда-нибудь же родители вернутся.
Этот счастливо завершившийся драматический эпизод тем не менее пробил брешь в отношениях внутри семьи, и еще много ругани прозвучало в тот вечер. И хотя на следующее утро страсти поутихли, и каждый не понимал, как вчера ему приходили в голову такие слова и мысли, на подкорке эти самые слова остались – и вскоре дали корни. Вренне не место здесь.
– Ах, ну раз домой ты меня не пускаешь – тогда я уеду к Джеку! – воскликнула она в разгар спора в тот вечер, и против ее воли эта идея получила развитие. Будучи в состоянии контролировать свою речь, она ни за что бы не бросила таких слов. Мало того, что он мог быть опасен – она просто из принципа не стала бы признавать свою лояльность к нему. Она заслуженно ненавидит его, вот и всё. Но – сказанного не воротишь, и теперь идея витала в воздухе. Единственное, чего не хватало для ее осуществления, было согласие Джека, но, к удивлению Алиты, получить его оказалось чертовски просто. Стоило ей позвонить ему – и дальнейшее он практически сделал сам. Поменять местами пару реплик – и вышло бы, что это он зовет Вренну, а не она, Алита, предлагает ее забрать.
Перед отъездом Вренны Алита решила, что дочери было бы неплохо самой поговорить с Джеком по телефону, прежде чем встречаться вживую, но то, что вышло из этой идеи, разговором назвать было трудно.
– М… Алло?
– Да.
Вренна держала трубку у уха в скептическом ожидании. Минуту или больше.
– Твоя мать говорит, ты до сих пор не веришь, что в Замках нынче опасно? – наконец нашелся Джек.
– Ну не верю.
– Ну зря. Всё это правильно. Кораблисты бунтуют. Бунт на корабле.
И снова долгое молчание.
– Ты здесь? – осторожно позвал Джек через полминуты.
– Да, Джек. Я поняла, – она помолчала. Горько улыбнулась, прижимаясь к трубке щекой: – А ты всегда говорил, проклятье не разрушить.
– Я просто не пробовал, – отозвался он со странным смехом в голосе. – Ты всегда так отвечала.
И снова тишина. Им обоим, наверно, хотелось узнать, что происходит в жизни другого, но они слишком плохо расстались в последний раз, они слишком плохо обращались друг с другом последние годы – так что невозможно было теперь начать запросто по-дружески болтать.
– Ладно, всё, давай, – неловко попрощалась Вренна и передала трубку обратно Алите.
Билеты на самолет были взяты, и дни до отлета таяли, а вместе с ними и терпимость – все были на нервах. В конце концов Вренна сорвалась и заявила матери:
– Знаю я, почему ты меня отсылаешь! Ты просто не доверяешь мне, боишься, что я вас сдам. А так – отправишь меня к Джеку – или просто куда подальше – а сама сгребешь свою любимую человеческую семейку и уедешь незнамо куда, чтоб никто не нашел, да?
– Вренна!
– А что?
И больше они не перемолвились ни словом, и последний день в Сплинте Вренна провела так же тоскливо и нелюдимо, как первые.
Чёрный удильщик | 2
I
Протяжно, гулко взвыли двигатели самолета, и он замер, как кошка перед прыжком – наготове в любую секунду сорваться с места.
Вренна устало прислонилась лбом к приятно холодному стеклу иллюминатора. Покосилась наружу – там бесшумно резвился ночной ветер: заигрывал с потрепанными сонными деревьями, но они только привычно качали листвой, а с неба ажурной россыпью улыбались летние звезды.
Было мягко и тепло в кресле, и стекло так нежно, сладко холодило голову…
Ночной рейс до города со странным названием Картр – и она поселится у Джека, и всё станет по-прежнему… насколько это возможно. Днем она не позволяла себе особых фантазий по поводу предстоящей встречи, но сейчас было пять утра, и она практически засыпала, и мысли бесконтрольно роились и трансформировались в мозгу. Ей представилось, как самолет садится на вертолетную площадку на крыше замка, как она выходит из него в ночную синеву и спускается по лестнице в мрачные уютные покои, точь-в-точь как в ее родном Гвозде. Обойдя залы, она берет на руки пушистого кораблиста из своего детства, тискает его, а паре других говорит принести арфу – и тут же сама оказывается в комнате с нею. Незапылившиеся струны, свет, бьющий сквозь них… она села за арфу и начала играть, а рядом возник странно и мелодично поющий Джек. Это было настолько абсурдно и дико, что Вренна очнулась. Ни разу в жизни она не слышала, чтобы Джек пел. Да и не в Замок вовсе она летит…
Двухчасовой перелет дался ей довольно тяжело. Кроме головной боли от сбившегося режима и неприязни к соседу справа, ее донимали перепады высоты и жутковатое осознание того, как далеко в случае чего падать.
Наконец самолет пошел на посадку, и Вренна облегченно вздохнула. Но, как выяснилось, радоваться было рано. Первым, что встретило ее в Картре, была тягучая шумная раздраженная очередь. Не самый радушный прием, а уж для такого социофоба как она и вовсе адский. Чуть меньше часа ушло у нее на преодоление всех положенных по прилете испытаний, и вот – она стоит с небольшим чемоданом в зоне встречающих и отчаянно, едва не плача от усталости, сканирует взглядом толпу.