Корабли времени
Шрифт:
— Но за что же вы сражаетесь? Страны разрушены, города стерты в пыль, поля отравлены ядовитыми газами. Никто не может защитить мирных жителей — и никто не может остановить войну.
— Возможно, вы и правы, — ответила она. — Не думаю, что у Британии достанет сил подняться из руин даже после завершения войны. И то же самое ждет Германию.
— Так что же делать? И зачем продолжать бессмысленное разорение Земли и уничтожение народов?
— Затем, что мы не можем остановиться, — спокойно сказала она тоном человека, привыкшего каждое утро перечитывать свой
Мы вышли из лесу, и в лицо нам дохнул жаркий воздух побережья. Здесь его смягчал свежий солоноватый бриз, шевеливший барашками волн. Вдалеке я разглядел черную точку — мне показалось, что я вижу избушку Нево.
— Так вы говорите, германцы…
— Только слухи. Что они снова изобрели нечто небывалое.
И снова встала картина: Европа от Голландии до Альп, миллионы мужчин и женщин схлестнувшихся в войне…
Да, в этом тропическом мире такое кажется абсурдом, кошмарным сном!
— Так что же изобрели германцы?
— Бомбу. Совершенно нового типа — и немыслимой мощности. Говорят, это бомба из каролиния.
Я тут же вспомнил, что мне рассказывал Уоллис о достоинствах нового химического элемента.
— И само собой, второе — это их техника пространственно-временных перемещений. Говорят, у них целые моторизованные бригады машин времени.
Так что, сами понимаете, война неизбежна. И даже если бы мы хотели остановиться, теперь это уже не зависит от нас. Если оставить германцам монополию на такое оружие, они завоюют мир. И страшно себе представить, что будет дальше, потому что после завоевания мира все равно останется оружие.
В голосе Хилари прорезалось холодное отчаяние. — Поэтому наше правительство так суетится с созданием новых реакторов на каролинии, на производстве платтнерита…
— А вы не подумали о том, что германцы могут обогнать вас в другом?
— То есть?
— Очень просто. Перепрыгнуть вас.
— Что вы имеете в виду?
— Обогнать во времени. Что, если их временной скачок был продолжительнее вашего — и они вас опередили в прошлом?
— Немцы не опередили нас, — с какой-то странной улыбкой сказала она. — Потому что они тоже ищут вас. Они знают, с кого все началось, и будут выслеживать.
— Постойте, но как же вы меня…
— Очень просто. На месте развалин наши ученые провели археологические раскопки.
— Архе… — я захлебнулся этим словом, пораженный догадкой.
— Их труды вознаградились успехом. Они нашли два окаменевших скелета.
— Мой и Нево, — кивнул я.
— Второй был мало похож на человеческий. Нечто среднее между кошкой и обезьяной, с явными человеческими атавизмами «гомо сапиенса». Судя по слою, в котором они лежали — кости были на пятьдесят миллионов лет старше любых человеческих останков. Да, и оба черепа имели следы повреждений.
— Пристикампус, — прошептал я как будто из другого мира.
Да, это он. Догнал нас обоих в том другом альтернативном мире. Счастье Хилари, что она не знала о Квантовой механике (а, может, и знала?) и об этой множественности миров, которая начинала сводить меня с ума. Итак, еще один виток Истории, в которую не вмешался Гибсон.
Несмотря на яркое Солнце, мне стало холодно. Лед растекся по моей коже, обволакивая, отделяя от остального мира — и все же оставаясь безжалостно прозрачным — и сквозь него я видел беспощадный свет времени.
— Значит, по останкам и следам платтнерита вы отыскали нас, — продолжал я разговор через некоторое время, — И наверное, готовы были отбивать меня у орды воинственных пруссов? А вам не кажется, что в этом есть определенный парадокс?
И, так как она молчала, лишь вопросительно-недоуменно поглядев на меня, я продолжал:
— Вы ведь прихватили с собой бронетехнику на случай серьезного столкновения с противником, не так ли? Германцы могли явиться сюда тоже не с пустыми руками. Очень хорошо. Славный денек. Но вот представьте, что ситуация развивается симметрично: германцы, в свою очередь, зная, чего от вас можно ожидать, воспользуются правом первого удара. И вы, опять же… Ситуация будет прогрессировать, как и та затяжная и никчемная война.
— Все может быть, — вздохнула Бонд. — Но мы только солдаты. Наше дело остановить врага.
Вот мы одолели последние футы песка, и моих ног коснулась вода палеоцена. Я протянул руки по сторонам, ощущая ладонями воздух, и заговорил:
— Вы только представьте себе, капитан Бонд, — пятьдесят миллионов лет до Рождества Христова! Что значит эта война между Англией и Германией, если посмотреть на нее отсюда?
— Мы не должны расслабляться, — отчеканила она. — Следует быть начеку. Разве вы не понимаете? Мы должны их остановить, если потребуется — даже на заре Сотворения мира.
— И где же тогда остановится война? Вам что, нужна вся Вечность, чтобы разобраться друг с другом? Или — вперед, до победного КОНЦА, пока не останется два последних человека, всего двое, и тогда последний из оставшихся в живых раскроит своему соседу череп? Так, что ли?
Бонд отвернулась — и море волшебно осветило черты ее лица своим волшебным блеском — и не ответила ничего.
Этот период спокойствия, со времени нашей встречи с Гибсоном, тянулся всего пять дней.
10. Видение
Был полдень безоблачного великолепного дня, и все утро я посвятил, как обычно, медицине, помогая доктору-гхурка. Так что к полудню я охотно принял приглашение Хилари Бонд прогуляться по пляжу.
Знакомой тропой мы быстро прошли джунгли — теперь здесь было несколько удобных просек, сделанных солдатами — и, скинув башмаки, я устремился к морю, шлепая босиком по сырому песку. Хилари тоже сбросила свои несколько более изящные туфли и поставила рядом винтовку. Закатав штаны — я заметил следы ожога на ее левой ноге — она бросилась следом за мной в пенный прибой.