Корень зла
Шрифт:
– Вы меня клеите или перекусить собрались? – неудачно пошутил Артем. Снова лошадки забегали по кругу.
– Я пришла с вами познакомиться, о, мой узник, – сообщила таинственная незнакомка, – у меня красивое международное имя, Аэлла…
– А главное, редкое, – пробормотал Артем. – Вы здесь служанка? Вы разносите обеды, застилаете постели, оказываете прочие услуги, входящие в прейскурант?…
– Да, я служу своему повелителю… – голос делался каким-то ломающимся, делился на фракции, распадался. Он открыл глаза. Девушка опять становилась эфемерной. Она встала с края ванны. Он подумал грешным делом, что она собралась эффектно скинуть халат и вытеснить из ванны часть воды по Архимеду и прочим законам сексуальной привлекательности. А как иначе познакомиться в этом сложном положении?
О, края непуганой аморальности… Но привидение оказалось целомудреннее, чем он думал. Оно сделало виток вокруг ванны, потрепало его за шею, как треплют барбоса, и тупо пропало. А было ли привидение? Глаза закрывались. Он раскрыл их, оттянув пальцами веки, повернул голову. Слишком сложное движение для лежащего в ванне. Сознание резко помутилось. Ухожу на рекламу… – успел подумать Артем и провалился в мерцающую круговерть.
Когда он очнулся, вода остыла и была практически ледяной. Галлюцинации канули в Лету. Он выпрыгнул из ванны, стуча зубами, быстро оделся. Бегал по залу, согревая застывшие члены, сделал зарядку, поработал над воображаемой грушей, пока окончательно не наэлектризовался, и волосы не встали дыбом. Рухнул на кровать, которая таила сюрприз для потенциального пользователя: панцирная сетка провалилась почти до пола. Выражаясь по маме, он выбрался из западни, подошел к двери, постучал, подождал, не дождался, толкнул. Дверь по заведенной в этом странном доме традиции безропотно открылась. В коридоре никого не было…
Здесь никто не боялся, что он сбежит. И не парились, что в случае нужды придется искать его с собаками: в этом славном местечке через каждые пятнадцать шагов висели камеры видеонаблюдения, фиксирующие события в каменной глыбе. И не только в глыбе, но и за пределами, и повсюду в урочище Варну, и на ключевых тропах и дорогах местечка Горошаны, и, возможно, далее и везде… Он бродил по сырым, пропахшим плесенью коридорам. Сунулся в одну дверь, другую, но там не было Павла. Выбрался в обширную подземную полость, напоминающую станцию метро «Площадь Ленина» в родном городе, – за исключением высоких потолков и быстро бегающих электричек. Прислушался к неприятному гулу, проистекающему с нижнего уровня, и предпочел убраться в боковой «аппендикс». Хождение по «дну» вскоре надоело, он забыл обратную дорогу к лестнице, бродил вслепую, поражаясь протяженности «нижнего» мира. Он попал в какой-то фантастический фильм, где активно муссируется средневековая атрибутика. Невнятные фигуры вырастали из мрака. Он прижался к стеночке, они прошли мимо, обдав его запахом немытых тел и грязной одежды. Что за нелепый маскарад? Откуда они идут? Он на цыпочках вошел в коридор, откуда двигалась процессия, решив, на всякий случай, далеко не удаляться. Но что-то манило его, не давало передумать. Стены расступились, он ступил на гладкий пандус, круто уходящий вниз. Зона мрака растянулась, но он упорно семенил по наклонному желобу. Резкий приступ удушья, он встал, схватившись за сердце. Что за черт? Начал цепенеть от беспричинного страха… Очень низкое помещение, разъедающая сырость в воздухе. Освещения почти нет. Шевелятся невнятные тени, передвигаясь с места на место. Их много. Кто-то истерично хохочет, кто-то бьет ладонями по стене, хрипит. Очень далеко – усиленный динамиком голос. Он ровно, без эмоций произносит нудные, заковыристые слова – возможно, латынь, которую большинство нормальных людей не знает и знать не должно (если это большинство не медики). Слова носят нравоучительный характер. Доносятся методичные удары палкой: кого-то лупцуют, он повизгивает от боли, но особо не возражает. Бубнит толпа, совершая хаотичные колебания, люди бродят, меняются местами, отдельные стоят на коленях, опустив голову в землю. Качнулся спертый воздух, мимо Артема что-то прошмыгнуло, но никак не крыса. Не может крыса коснуться плеча, пробегая мимо… Дикий хохот разразился за спиной. Он отшатнулся к сырой стене, выйдя из оцепенения. И снова юркнуло тело: двуногое, шустрое, с головой, закрытой бесформенным капюшоном. Резкая вонь застарелого пота и тухлой одежды шибанула в нос. Тени запрыгали по стене. Он почувствовал, как его подталкивают в глубину склепа – сперва ненавязчиво, потом сильнее, бормочут бессвязные слова, хихикают, вроде как предлагают присоединиться к мероприятию. Ну уж хренушки, ребята. Вы уж лучше сами разберитесь, что тут у вас происходит! Он подавил пещерный страх, вырвался из назойливых объятий, обогнул пляшущие тени, пустился в бегство…
Вскоре он свернул в коридор, который показался знакомым, миновал его быстрым шагом, выскользнул к винтовой лестнице.
Но тут на него сверху свалился электрифицированный безумец с пылающим взором, схватил за рукав, закружил. Этот парень был одержим целой сворой бесов! Не успел Артем разобраться в ситуации, как его уже прижали к стенке. В лицо скалилась бледная физиономия юноши лет двадцати. Он отчаянно жестикулировал, трясся, выгибал пальцы, пытался добраться до лица. Физиономия судорожно дергалась, глаза горели. Он что-то говорил на незнакомом языке: отрывистые фразы, повелительные нотки. Юродивый. Агрессивный юродивый! С претензиями. Откуда такой вылез? Царапины на лице Артему были совершенно не нужны, он схватил одержимого за пальцы, вывернул. Тот истошно завизжал, заметался, ткнулся, словно незрячий, носом в стенку, разбился в кровь. Артем попятился в тень. Из ниоткуда выросли дюжие хлопцы с рассерженными лицами, подхватили паренька под мышки, поволокли. Они исчезли в лабиринтах переходов, а он очень кстати обнаружил глазок видеокамеры, с интересом наблюдающий за инцидентом и тем, кто остался…
Он бросился к лестнице, полез наверх, задыхаясь…
И снова помпезная надземная галерея. Древний архитектор умело соединил в своем творении античные и средневековые мотивы. Он двинулся, куда глаза глядят – людей в этот час в галерее не было. Дойдя до ниши в нефе, свернул и сделал открытие: просторная открытая терраса, опоясанная перилами с монументальными балясинами. Он бросился на свежий воздух, вдохнул его полной грудью, вцепился в перила, чтобы не рухнуть от головокружения…
Удивительно живописное местечко. И опасное. Он опомнился, отпрянул от края террасы. Под ногами разверзлась пропасть – изломанный овраг с отвесными стенами. Дна не видно, воистину, адская бездна. Он осторожно высунул нос за пределы террасы. Здесь было на что посмотреть. Подобной красоты он не видел ни на Алтае, ни в Крыму. Разлом метров двадцать в ширину, слева и справа – стальные мостки на цепях (возможно, разводные), достаточно широкие для проезда автомобиля. Две дороги убегали за пределы «ойкумены». За оврагом повсюду скалы – живописные, разные. Бурые, мышиные, черные, покрытые белесым налетом, серыми пятнами лишайников, опутанные вереском и пышным кустарником, похожим на орешник. Россыпи валунов вокруг скал, словно стаи мелких рыбешек. Невозможно вычленить тропу. Даже та дорожка, что тянется от ближайшего моста, пропадает в нагромождениях всевозможных форм. Небо затянуто плотными тучами, ветер срывался в порывы. За скалистой местностью в сизой дымке вставали горы – отнюдь не идеально ровные конусы-карлинги: каждая гора – отдельное творение. Обрывистые, сплющенные, раздвоенные, заваленные набок, обросшие хвойными лесами…
Тоска – беспросветная. Здесь даже стороны света определить невозможно. Где оно, солнце? Но красиво, не отнять. Он стоял, завороженный, созерцая причудливую красоту. Так можно стоять весь день, постоянно открывая в панораме что-то новое. Но тут от сильного порыва ветра что-то заскрипело над головой. Он задрал голову, которая немедленно закружилась. Над ним возвышалась громада замка. Такую махину не могли отгрохать в двадцатом веке, явное творение старины глубокой. Но замазывали и укрепляли совсем недавно. Он видел не весь замок, только ту его часть, что открывалась с террасы. Громада разместилась в ложбине между скалистыми хребтами. Могучая стена из каменных блоков, обходная галерея, тянущаяся на уровне второго этажа (с нее неплохо отстреливаться). Глухие балконы, крошечные окна, сторожевые башни, облицованные грубым камнем, сливаются со стеной и вздымаются на недосягаемую высоту. Затейливые пинакли на углах башен: каждый пинакль – скульптура химеры или гаргули – статуи-водостока…
Это только часть замка. А что скрывается с обратной стороны? Сюрпризы неисповедимы. Он снова чувствовал страх. Махина подавляла, преувеличивая его ничтожность. Он должен был куда-то спрятаться. Лучше всего вернуться в кровать, набраться сил… Он резко повернулся и чуть не столкнулся с женщиной, неслышно подошедшей сзади.
О прекрасная фемина, причина ДТП… Он машинально сжал кулаки. Защищайтесь, сударыня. Потом опомнился, растерянно опустил руки. Он был немного знаком с этой женщиной. Она являлась к нему в ванной. Жгучая смуглянка с большими обворожительными глазами. Сейчас на ней была накидка из фиолетового бархата, концы которой были скреплены у ворота переливающейся змейкой. На запястье – кожаный браслет с вкраплениями отшлифованных жемчужин. Волосы прятались под пиратской банданой. Волевое скуластое лицо, глаза с азиатской раскосинкой.
«Вы кто, мадам? – чуть не сорвалось с губ. – Штатная королева на балу Сатаны?» Но успел прикусить язык. Ведь сначала было слово, а уж потом – прочие неприятности.
Он склонил голову в учтивом полупоклоне.
– Аэлла, если не ошибаюсь? Вы реально существуете?
Женщина хитро улыбалась. Она смотрела на него, не отводя глаз, и что-то при этом испытывала. «Нимфоманка», – со страхом подумал Артем.
– Не хотелось бы вас расстраивать, но я реально существую, – бархатным голосом отозвалась женщина, – хотя порой накатывают сомнения…
Она заложила в свою фразу многозначительную паузу. Он не среагировал.
– Уже нагулялись? – спросила женщина.
– Да, знаете ли, – передернул он плечами, – холодновато в ваших палестинах.
– Ну что вы, прекрасная погода.
– Отличная погода, – согласился он, – только климат все равно суровый. Ветрено. Вы опять хотите познакомиться? – он не заметил, как осмелел.
– Хочу, – в ее глазах захороводили красные дьяволята, – очень хочется познакомиться с посторонним мужчиной – такая редкость в наших местах…
– Без вредных привычек, – поддержал Артем.
– Или вообще без привычек, – она склонила набок голову, как собачка, приоткрыла ротик.
– Не иначе, мертвый?
Женщина засмеялась. Не любил он, когда женщины смеются таким смехом – утробным, отрывистым, не предвещающим ничего хорошего.
– Вы кто, Аэлла? – спросил Артем, решив не нарываться. – Вы хозяйка этого прекрасного замка? Что вы здесь делаете? У вас вполне приличный русский…
– Хозяйка, – посуровела женщина, – хотя хозяин порой об этом не догадывается. Кроме русского, у меня приличный английский, немецкий и где-то испанский. Говорят, невероятная способность к языкам, – собеседница сардонически усмехнулась. – А если серьезно, я пятнадцать лет прожила в Кингисеппе, который по недосмотру считается российской территорией. Но это не имеет отношения к нашим… отношениям, простите за тавтологию. А в замке я… ничего не делаю, – она прыснула, причем явно с удовольствием. – Вы, наверное, догадываетесь, чтобы ничего не делать, надо уметь делать все. Не сочтите за бахвальство. Ладно, дорогой гость, – она опять сменила маску на лице, – я вижу, вы не любите женщин.