Корейский излом. В крутом пике

Тамоников Александр

«Суток не хватит, чтобы их растащить, проверить, заправить и пустить в дело».

Офицерам пояснили, что это явление временное, идет реконструкция ряда аэродромов, и самолеты вскоре отправят обратно.

«А если враг внезапно нападет? Их же моментально размолотят!»

Это прекрасно понимал и его командир, капитан Домников, поэтому «ишаки» его эскадрильи располагались недалеко от взлетной полосы, снаряженные, заправленные и готовые к немедленному вылету.

Подойдя к столовой, Колесников обнаружил возле входа Бригиду, готовую к походам по публичным

местам: на ней была расклешенная плиссированная юбка до колен, стянутая широким поясом на узкой талии, бледно-зеленая блузка с широкими рукавами и модные туфли. Каштановые волосы девушки сплелись в две озорные косички.

«И когда только успела?!» – подумал Павел.

– Пошли, – сказала Бригида и по-свойски взяла его под руку.

– Куда идем? – поинтересовался Колесников.

– В кино, как ты обещал. В клубе возле моего дома крутят «Цирк» с Орловой. Посмеемся, пока дают.

– Что значит «пока дают»? – Колесников остановился и пристально посмотрел на свою спутницу.

– Так война же скоро начнется, – непринужденно заметила девушка.

Павел чуть не поперхнулся, но смолчал.

После кино они отправились на танцы. Танцплощадка располагалась в том же сквере и представляла собой заасфальтированный пятачок, огороженный забором из сварной арматуры. Вход был бесплатным. На небольшом возвышении играл маленький оркестрик.

Они станцевали вальс. От танго Колесников отказался.

– Ну не умею я, не обучили.

– Вот я и обучу, – сказала Бригида и потянула его за рукав в водоворот танцующих пар.

Еще при входе он заметил группу молодых парней, откровенно пялившихся на Бригиду. Один из них позднее пытался пригласить ее на танец, но девушка отказала:

– Ты видишь, что я не одна, Гунтис.

Колесников вспомнил мужика в столовой, который говорил о каком-то Гунтисе, и подумал о возможных последствиях. Местное население относилось к советским военным по-разному: одни бурно приветствовали их, но находились и противники установления советской власти, державшие камень за пазухой и фигу в кармане. Но здесь предполагался конфликт не по национальному, а по половому признаку.

На выходе с танцплощадки их встретили трое крепких парней.

– Брича, отойди в сторонку, нам с этим офицериком поговорить надо, – сказал один из них, тот самый отвергнутый Гунтис.

– И правда, Брича, посиди пока там на лавочке, – немедленно согласился Павел.

– Ты меня не купил, Гунтис, – фыркнула Бригида, но тем не менее отошла в сторону.

– Отцепись от нее, иначе будет плохо, – проговорил Гунтис по-русски с прибалтийским акцентом, сурово насупив брови. Парень храбрился, но явно волновался.

– Да не суетись ты так. – Колесников усмехнулся. – Мы с ней только до утра, а дальше как получится. Потерпи маленько.

Павел явно нарывался на конфликт. Ситуация его веселила и будоражила одновременно. Гунтис замахнулся, но Павел непринужденно перехватил его запястье, и вскоре неудачливый ухажер оказался лежащим лицом в землю с завернутой за спину рукой. Колесников обозначил замах и сказал будничным голосом, обращаясь к остальным:

– Дернетесь, я ему шею сломаю. Забирайте своего друга и отваливайте.

Он отпустил соперника и, не оборачиваясь, направился к Бригиде.

Местная шпана побаивалась связываться с военными. Однажды за избитого солдата пришло разбираться целое десантное отделение. Разобрались так, что местная больница пополнилась большой группой пациентов.

Военное руководство формально не поощряло подобных эксцессов, но смотрело на происходящее сквозь пальцы:

– Только не калечьте сильно и тем более без трупов.

Парочка покинула сквер и двинулась по центральной улице. Бригида повела своего спутника в район, где они сегодня смотрели фильм и где неподалеку стоял ее дом.

– Чаю хочу, – внезапно заявил Колесников.

– Ну так пойдем ко мне. У меня хороший чай есть, грузинский.

Они не стали тратить время на чаепитие, а сразу же устремились в спальню.

Неизвестно, как бы сложились дальнейшие отношения Павла с Бригидой – девушка ему определенно нравилась, – но жизнь неожиданно внесла свои коррективы.

Колесников проснулся от толчка в плечо. Его будила Бригида. Он продрал глаза и непонимающе посмотрел на девушку.

– На аэродроме сирена воет. Непрерывно, – испуганно сказала она.

Павел прислушался – за окном действительно звучал заунывный вой сирены.

«Учебная тревога? Какая еще учебная тревога? Это боевая!»

Он взглянул на часы: без пяти минут четыре.

Павел резко вскочил с кровати и начал одеваться.

– Это война? – спросила Бригида, в упор глядя на Колесникова.

– Война не война, но что-то нехорошее. Надо бежать.

Он метнулся в прихожую и начал натягивать сапоги.

– Может быть, чаю попьешь? – спросила девушка.

– Какой еще чай!

Он чмокнул Бригиду в щечку и выскочил на улицу.

Дом Бригиды стоял на окраине городка, как раз в направлении аэродрома. Туда вела дорога из бетонных плит, залитых гудроном. До КПП было километра три. Павел трусцой побежал по дороге.

Погода стояла ясная, туман почти рассеялся. Внезапно он услышал шум догоняющей его машины и обернулся. К нему приближалась полуторка с ободранным кузовом. Это была машина хозяйственного взвода. Рядом с шофером сидел старший сержант, а в кузове, вцепившись в пищевые контейнеры, мотались двое бойцов. Колесников махнул рукой. Полуторка тормознула.

– Что там стряслось? – крикнул высунувшийся из кабины сержант.

– Не знаю. – Колесников запрыгнул в кузов и, мельком взглянув на притихших бойцов, постучал кулаком по крыше кабины: – Поехали!

На подъезде к КПП они услышали грохот и увидели взметнувшийся к небу характерный грибок взрыва. Бомбили самолетную стоянку. В том, что бомбили, Колесников не сомневался: в утреннем небе висели силуэты вражеских самолетов. Еще взрыв, еще и еще. Грузовик резко остановился. Колесников, как старший по званию, принял на себя командование: