Корейский вариант: Корейский вариант. Время сурка. Сеятель
Шрифт:
– Да, а деньги твои сгорели, – покосился тот на здание штаба.
– Как будто я про них вспоминал, – скривился я. – Да наплевать, людей жалко, а ты про деньги какие-то. Лучше расскажи, что вообще происходит? Я только прибежал, попросил машину мне выдать, дать возможность воевать, а мне с ходу – в штурмовики, пилотом.
– Давай отойдём. Не будем тут стоять и мешать.
Мы отошли к курилке, где лейтенант, достав папиросу и не сразу закурив, руки у того тряслись, немного прояснил обстановку. Мы хоть к войне пока не готовы, но, ударив, сегодня на рассвете прорвали оборону южан, и сейчас готовится дальнейшее наступление. Требуется поддержка с воздуха. Противник нанёс удар только по столице и нам, уничтожив аэродром, его до конца войны уже решили не восстанавливать, всё перепахано бомбами, новейшие «миги» вместе со всеми ангарами сгорели. Да почти всё уничтожено, по ангарам и строениям бомбили да по палаткам. Дальние стоянки боевой техники практически не пострадали. Радиоузел сгорел, пользуются пригнанной радийной машиной. Если так посмотреть, то ущерб был нанесён не такой и страшный, да, три полка перемешаны с бетоном и землёй, но у северян
Подумав, я спросил, как так, неужели разведка проглазела такие приготовления? Это не иголку, это бревно в чужом глазу не заметить. Лейтенант успокоил, видели, что перегоняют технику с одного аэродрома на другой, концентрируя их в нескольких местах большими группами, но ничего не знали, так как даже своим лётчикам сообщили о вылете только в последнюю минуту. Несмотря на то что лётчиков с опытом ночных полётов у южан было откровенно мало, однако взлететь смогли все, как и долететь до цели двумя волнами, совершать посадку при возвращении планировалось на ярко освещённые полосы, чтобы уменьшить процент аварий. Вылет у южан получился, тут им повезло, потеряли они где-то около двадцати машин, точное количество неизвестно. Где столкнулись сами в воздухе, где наши зенитки поспособствовали, где при возвращении после сброса бомб догнали наши истребители. Южане по-умному поступили, налёт с моря произошёл неожиданно для наших, уходили бомбардировщики так же. В принципе, потери у них были не такие и большие, надо признать, эта партия была за южанами, слишком качественно всё было сделано. Особист и подтвердил, согласно показаниям пленных, задача на аэродроме – разбомбить угнанный мной транспортник, он вроде как тут должен быть. И все строения, чтобы уничтожить его и груз. Мои догадки подтвердились, косвенным виновником начавшейся войны всё же стал я. Что же за груз такой, что пошли на столь дикую акцию? Лейтенант, видя, как я задумался, опечалившись, успокоил. Война всё равно была бы, не сейчас, так позже. А Пхеньян бомбили не столько для отвлечения, сколько по предполагаемым нахождениям груза. Лётчикам выдали карты города с помеченными зданиями, которые нужно обязательно разбомбить. Вот такие дела.
Попрощавшись, мы разошлись, я направился к стоянке, где лётчики и уцелевшие механики готовили машины к вылету, а лейтенант ушёл в штаб в столовой. Найдя нужного капитана, это оказался китаец, я его не знал лично, хотя вроде лицо знакомо, но аэродром большой был, три полка дислоцировалось, включая отдельные эскадрильи, видеть мог, но лично не знакомы. Так вот, найдя его, представился и доложился о прибытии в его распоряжение. Тот меня с некоторым изумлением осмотрел, узнал, сколько лет, и убежал в штаб, ничего не сказав. Вернулся минут через сорок, я как раз с сухпаем заканчивал, нам их сюда бойцы принесли со складов из города. Наши разбомблены были. Тот хмур был, отдал несколько распоряжений, мне велел принимать машину с бортовым номером «13» и готовить её к вылету. Вылет по приказу, когда, пока не известно. Да, ещё велел мне самому найти себе стрелка. Просто отлично, и где мне его искать? Тут же кого попало не возьмёшь, обученный специалист нужен. Также он представил мне командира звена в звании лейтенанта с позывным Кот.
Мельком осмотрел машину, на номер её было плевать, я не суеверный, к тому же уже летал на чёртовых дюжинах, так что пообщался с механиком, что работал с соседней машиной, тот мою уже осмотрел, сказал, что та в порядке, топливо и масло в норме, боекомплект тоже. Бомбы подвешены. В бомбоотсеке две ФАБ-100 а те, что под крыльями, я и так видел, две ФАБ-250 и шесть РС132. Из кабины стрелка торчал стволик крупнокалиберного пулемёта УБТ, хотя у некоторых машин были двадцатимиллиметровые пушки. Ладно, осмотрел кабину и увидел, что парашют и шлемофон присутствовали, на сиденье лежали, потом проверил также кабину стрелка. Хм, вот тут пусто было, придётся искать.
Закрыв колпак – сидор оставил в кабине на полу, – я побежал в сторону штаба, мне лейтенант-особист нужен был. Если кто и мог подсказать, где искать нужного стрелка, так это он. С тем, что творилось на аэродроме, хотя вроде подуспокаивалось, будет трудно самому найти нужного напарника.
Лейтенанта я нашёл в штабе, за столом оперативного дежурного. Тут вообще все столы сдвинуты были, а часть вынесены. Когда я озвучил свою просьбу, он на несколько секунд задумался и сказал:
– Два дня назад на гарнизонную гауптвахту отправили за драку несколько сержантов из младшего лётного состава. Там и стрелки были. Часть вернулись, хотя и комендатуре налётом досталось, но это у кого прегрешения слабые. Двое вроде остались, драка с офицером, могут не отпустить. Сейчас позвоню, связь только что наладили.
Первая попытка не удалась, точнее в комендатуре ответили, но обоих дебоширов уже осудил трибунал, и они были отправлены в штрафную роту на передовую. Да, было сформировано две таких роты из дисциплинарного батальона. Подумав, лейтенант позвонил в школу бортстрелков в столице, вроде как ещё не было выпуска. Дозвонился не сразу, его перекидывали разным дежурным, но наконец попал куда надо. Во время этих общений тот узнал о курсах повышения мастерства, что были развёрнуты в школе ещё весной. Уточнил, есть ли там абитуриенты, и выяснилось, что да, несколько десятков военнослужащих разных частей проходили там обучение или переквалификацию. Изучали кабины разных машин. Сейчас все курсанты школы, включая этих стрелков, находятся в городе на разборе завалов.
Тот быстро договорился о срочной отправке трёх стрелков, не мне одному они нужны, после чего положил трубку. Тут со стороны стоянки штурмовиков взревели двигатели, и я, торопливо попрощавшись с особистом, побежал на стоянку. Еле успел, злой как чёрт капитан проводил меня свирепым взглядом, и смотрел, пока я надевал парашют и шлемофон, тут мне освободившийся техник помогал застегнуть, и устраиваюсь в кабине, запуская двигатель. После этого прозвучал сигнал к вылету, и начали взлетать звенья штурмовиков. Вот и моё звено начало выруливать, и друг за другом мы поднялись в небо. Взлетали с дороги, полоса была разбита, следом за нами, нагоняя, поднимались истребители. Наш клин поднялся на километровую высоту и направился к линии фронта. Куда лететь и что бомбить, я не знаю, не сообщили, так что будем следовать за ведущим, а точнее, командиром звена. Мы с ним торопливо познакомиться успели. На волне, а рация настроена была, редко переговаривались командиры, но наша группа шла в радиомолчании. Вот мы пересекли параллель, ту самую, означающую границу, и командир покачал крыльями, после чего стал уводить группу в сторону Сеула. Ага, ясно, где наша цель.
В стороне шла настоящая свалка в небе, два звена «лавочкиных» повернули в ту сторону. Их отправили с земли на помощь, а оставшиеся три звена и отдельная пара, что барражировала высоко в небе, продолжили сопровождать. Внизу на дорогах стояла пыль, шли танковые и моторизованные колонны, со всех сторон виднелись многочисленные дымы, включая от горевшей техники. Вон, у моста встала колонна танков, знакомые силуэты «тридцатьчетвёрок». Рядом у того же моста стояло несколько явно брошенных танков южан, вроде два танка и три бронеавтомобиля. Их солдаты осматривали, а заметив нас, махали руками. Совсем маленькие сверху. Тут в эфире прозвучал голос командира, он сообщил несколько условных фраз, которые мне были непонятны, но явно известны командирам звеньев. Так как два звена, включая наше, отделились от группы и, ложась на правое крыло, стали уходить к Инчхону. Причём без истребительного сопровождения. Хм, тут командиры дали маху, если у нас стоит задача штурмовки порта, а это, похоже, так и есть, то заходить с него надо было с моря, опыт южан показателен, сейчас же все кому не лень знают, что летят штурмовики, и куда, и будут готовы. Все, у кого есть рации, не преминут об этом сообщить. Точно не скажу, тут поискать по волнам нужно, а рация под сиденьем, не достать, но думаю, предупреждения уже звучат.
Вот и Инчхон, и почти сразу стали в разных местах вспухать шрапнельные разрывы, но пока мы шли нормально. Тут на меня вышел командир звена:
– Чиж, на тебе зенитки, как понял?
– Принято.
Первое звено уже ложилось на крыло, чтобы ухнуть вниз, когда за ними последовали мы. Я видел в порту четыре батареи, две крупнокалиберные, одна средняя и одна мелкокалиберная пушка. Кстати, по нам ещё бил из всей артиллерии, включая зенитную, американский эсминец, что спешно покидал порт, и, к моему изумлению, первое звено атаковало именно его, сбросив бомбы. Легли они не точно, слишком сильный заградительный огонь, но одна попала в корму, к счастью, это была ФАБ-250, что хватило тому осесть и начать поворачивать к берегу, чтобы выброситься на берег. К сожалению, один из штурмовиков из пике так и не вышел, войдя в воду рядом с бортом боевого корабля. Всё это я наблюдал боковым зрением, стараясь контролировать всё вокруг, привычка истребителя. Спикировал отдельно от своего звена, их целью были склады и стоявшие на загрузке-разгрузке суда, и очередью из пушек разметал расчёты двух мелкокалиберных автоматических пушек, пустив также два «эрэса», одна ракета мимо, другая прямое попадание. Мешки и обломки одной пушки с остатками расчёта разметало по позициям. С этими двумя пушками покончено, бомбы использовать я не торопился и, выходя из пике, сделав полубочку, снова устремился вниз, в этот раз целью моей были два крупнокалиберных орудия, два других орудия этой батареи стояли в стороне. Больно удобно они для меня были, при выходе из пике ухожу свечой в небо и, снова проваливаясь, как раз вижу их в прицеле. Тут я сбросил обе ФАБ-100, что легли рядом. В орудия не попал, но легли вблизи, отчего одно было сброшено набок. Расчёты тоже пострадали, так что и эти два орудия выведены из боя. Сейчас атакую две оставшихся автоматических пушки, одна на крыше здания пакгауза была, видимо портовым краном подняли, а вторая на площади у здания правления порта, характерное такое, не спутаешь, значит, две атаки, чтобы заткнуть их. Они опасны для нас.
В эфире стоял гвалт, матерились пилоты, отдавали команды оба командира звеньев, они уцелели, хотя мы ещё один штурмовик потеряли, в этот раз из моего звена. Команды меня не касались, поэтому я продолжил атаки и с ходу уничтожил ту зенитку, что была на пакгаузе, больно уж позиция у неё отличная была, и вроде это именно они сбили «ильюшина» из моего звена. Выходя из атаки, резко уведя машину от очереди снарядов с земли, я обнаружил под собой эсминец, так что сразу лёг на крыло и с разворотом понёсся вниз. Там зенитки били по первому звену, что заходило в третий раз на них, так что мою атаку они проморгали, а я сбросил обе ФАБ-250 как на полигоне и пустил все оставшиеся «эрэсы». Ну, с ракетами я попал, как приметил, выходя из пике и постоянно маневрируя, чтобы сбить зенитчикам прицел. Не промахнулся, всего одна ракета из четырёх ухнула в воду у борта, зато одна ФАБ попала точно у рубки, вторая в многострадальную корму, которую уже захлёстывали волны. Если ракеты вызвали мелкий пожар и заметно приглушили зенитный огонь, расчёты пострадали, то бомб эсминец уже не выдержал, к тому же попадание одной из них дополнительно привело к подрыву артпогреба, слишком взрыв был сильный, отчего эсминец, не доходя до берега, разломился, а я атаковал одну из зениток среднего калибра. Ту автоматическую мелочь, что стояла у здания правления, уничтожил мой командир звена. Она была последней в той батарее.