Кориолан
Шрифт:
Нет,
Хоть часто я, ударов не страшась,
От слов пустых бежал. Ты мне не льстил,
Поэтому меня ты не обидел.
А твой народ и я люблю — настолько,
Насколько стоит он того.
Ну, сядь же.
Скорей я стану нежиться
Почесывая голову под звуки
Тревоги боевой, чем праздно слушать
Слова хвалы делам моим ничтожным.
(Уходит.)
Избранники народа, как он может
Льстить вашим плодовитым оборванцам
(На тысячу которых нет и двух
Людей достойных), если много легче
Ему отдать всю жизнь во имя чести,
Чем пять минут вниманья восхваленью
Своих деяний? — Начинай, Коминий.
Мой голос слаб. Ему ли описать
Дела Кориолана? — Если правда,
Что храбрость — высшее из всех достоинств,
Которые мужчину украшают,
То в мире равных нет тому, о ком
Я речь веду. Уже в шестнадцать лет,
Когда на Рим Тарквиний шел, он всех
В бою затмил. Тогдашний наш диктатор,
Прославленный воитель, видел сам,
Как безбородый, словно амазонка,
Кай Марций гнал щетинистых врагов.
Заметив, что один из римлян ранен,
Его он заслонил своею грудью
И на глазах вождя убил троих.
Сойдясь с самим Тарквинием, свалил
Он с ног его в тот день, когда на сцене
Еще играть он мог бы роли женщин,
Но получил как первый меж мужами
Венок дубовый. В юность он вступил
Как зрелый муж и рос подобно морю,
В семнадцати сражениях лишив
Соратников надежды на награду.
И, наконец, у кориольских стен
И в городе сражаясь (у меня
Нет слов, достойных этого деянья!),
Он беглецов остановил и трусам
Помог своим примером превратить
В забаву страшный бой. Как острым килем
Корабль бегущий гнет траву морскую,
Так он своим мечом — печатью смерти,
Косившим всех, кого клинок коснулся,
Сминал и раздвигал ряды врагов,
Израненный от головы до пят
И стон предсмертный исторгая каждым
Своим движеньем. Он один ворвался
В губительные стены Кориол,
Кровь — знак судьбы — оставив на воротах,
Без помощи сумел оттуда выйти
И, снова с подоспевшим подкрепленьем
В них вторгшись, как комета, город взял.
Но тут же, чутким ухом уловив
Шум битвы вдалеке, он укрепил
Измученную плоть воспрявшим духом
И вновь на вольсков ринулся, шагая
По грудам мертвецов, как если б были
Они его несметною добычей,
И так, в крови, без отдыха сражался,
Пока не стали нашими и город,
И поле битвы.
О достойный муж!
Он заслужил те почести, какие
Ему готовим мы.
Добычу нашу
Он оттолкнул, ценнейшие дары
Сочтя за грязь и меньшего желая,
Чем нищий мог бы дать ему; награду
За подвиги он видит в их свершенье,
Довольный тем, что каждый день рискует
Своею жизнью.
Как он благороден!
Пускай его введут.
Позвать сюда
Кориолана.
Вот он сам идет.
Входит Кориолан.
Кориолан, сенат тебя возводит
В сан консула.
Готов служить сенату
Мечом и жизнью.
Обратись теперь
К народу с речью, как велит обычай.
Позвольте мне его не соблюсти.
Не в силах я стоять перед толпою
Полунагим и, раны открывая,
Молить ее отдать мне голоса.
Прошу, меня от этого увольте.
Избранье без народа — незаконно,
А он не даст обычай нарушать.
Прошу, не раздражай народ напрасно,
Смирись с обрядом древним и добудь
Свой сан по установленному чину,
Как все, чей ты преемник.
Роль такую
Играя, покраснею я, и лучше
Народу этого не видеть.
(Сицинию)
Слышишь?
Мне ль хвастаться перед толпою; "Дескать,
Я сделал то да се" — и не скрывать,
Но обнажать зажившие рубцы,
Как будто ради голосов ее
Я раны получал?..
Оставь упрямство. —